Вместо того, чтобы упасть в обморок, как от меня ожидали, я деловито шагнул к столу, на ходу припоминая, как мне удалось в своё время нашего сплава с Лёней по Лияне, заживить ему нанесённую подлой пираткой рану:

– Что это с ним?

В тоне полковника пробилось удивление:

– Не с ним, а с ней. Наша разведчица, лейтенант. Похоже кречи специально кого-то из наших офицеров в удобной засаде на дереве поджидал. Подлетел сволочь и полоснул... Хорошо, что толстая кожаная куртка спасла, да лучники сразу заметили, отогнали тварь...

– Убили?
– отстранённо поинтересовался я, интенсивно растирая ладони.

– Кречи? Да нет же, говорю, только отогнали...

– А почему не в госпиталь принесли?

– Да тут рядом было, и все врачи как раз у меня сидели...

Бросив взгляд на соседний стол, на котором в беспорядке стояли кружки и слишком подозрительная для травяного отвара закуска, я перешёл на озлобленный и нелицеприятный тон:

– Вместо того чтобы пьянствовать, следует чаще проверять посты и выкуривать этих вонючек из подозрительных мест!
– (о подобных действиях с помощью дымных факелов я знал ещё по рассказам коменданта трилистьевского форта).
– А вы, почему рану ничем не промыли?
– перешёл сразу на врачей.
– Так и будете грязное да потное тело сшивать?

– Так ведь иначе кровью изойдёт, - прошептал серый от усердия врач, уже приноравливающийся как воткнуть в кожу иголку.

Рану я уже рассмотрел, хоть она и была прикрыта руками. Поверхностный, хоть и длинный порез не затронул ни чего важного, даже мышцы и сухожилия на лопатках не задел. Но если бы эти коновалы сшили края кожи, в лучшем случае остался бы страшный шрам, ну а в худшем женщину доконал бы сепсис. Причём теперь я, после консультаций Трёхщитного патриарха знал, что при заращивании раны силой Щита, заодно происходит полная стерилизация тканей в месте пореза.

Но что самое смешное и неуместное, после моих нагоняев врачам стонать невидимая мне на лицо женщина прекратила, зато начала возмущаться:

– С чего это я грязная и потная?!

Я оглянулся с недоверием на полковника:

– Она и в самом деле лейтенант?

– Да. Только три дня назад прислали с пополнением и приказом зачислить в разведку.
– Но судя по кривящейся физиономии командира полка, это пополнение для него казалось сущим наказанием, и он явно не знал, что с ним делать и каким макаром от него избавиться.

Но мне уже разговаривать было некогда. Взмахом ладони остановив руку с иглой, я зашёл с другой стороны, покряхтел, пристраиваясь удобнее и начал распоряжаться:

– На счёт раз убираете свои пальцы ниже. То есть вы мне освобождаете одну треть пореза. И-и ...раз!

Кровь плеснулась толчком из тела, но свой участок я перехватил на удивление чётко и верно. С удовлетворением отметил, что могу при желании, пусть и контурно словно в тумане, видеть сквозь собственные руки как работает мой метод "сварки" краёв. Получалось словно на производственном сварочном аппарате, сшивающем идеально две стальные политы. Мне такое доводилось пару раз видеть в специальных научно-производственных фильмах. Разве что у меня шовчик получался слишком медленно..., но зато уверенно.

Пять минут - мой участок пройден. Новая команда:

– Опять сдвигаете ладони ещё ниже! И-и ...раз!

Второй отрезок пошёл ещё легче, четыре минуту. Кажется, третий уложил в три.

– Воды!

Не показалось: миску с чистой водой подал капитан, потому как врачи так и стояли, наклонившись над раненой и готовясь опять сводить края раны, чтобы та не истекла кровью. Подобрав кусок чистого бинта, смочил его и стал аккуратно смывать буреющую и ссыхающуюся прямо на глазах кровь. Пока совершал это простое, бесхитростное действие, прислушался к себе. Сознание вроде терять не собирался, но вот силёнок потратил много. Но самое интересное, а может и печальное, это всколыхнувшийся в моих внутренностях зверь-голод. И некая обида:

"Силы на них тут трачу, а у нас самих запасов - кот наплакал! Придётся крутить местный гарнизон за спасение их отчаянного пополнения... Кстати, чего это такая раззява собралась служить в разведке? Туда лишь идут воины, имеющие третий глаз на затылке..." По крайней мере, так все ветераны говаривали.

Ну а к шкурным вопросам перешёл ещё во время промывания:

– Когда я трачу силы на лечение, расходую почти все силы. А восполнять их приходится добавочными порциями пищи. Поэтому, господин полковник, распорядитесь пожалуйста и для нас чего-то перекусить пусть накроют.

Полковник выполнил мою просьбу с радостью. А судя по уважению в его голосе и во взглядах, он меня принял невесть за кого. Особенно после того как узрел целую кожу, на которой ещё виднелся белесый не то шов, не то простая полоска кожи иного оттенка:

– И она может встать?
– на что я решил несколько фривольно пошутить:

– Конечно! Если только не собирается на этом столе ночевать.

Ответом мне было возмущённое рычание из-под остатков одежды. После чего я благоразумно опомнился, отошёл к навесному умывальнику в углу шатра и тщательно вымыл руки с мылом. Врачи в этот момент заметались и принесли вполне себе чистую простынь. Да и понятно было, что бывшие, окровавленные и безжалостно разрезанные во все стороны остатки одежды явно шли на выкидку. Их разрезали до конца, сняли, и завернули верхнюю часть женского корпуса в простыню. Только тогда лейтенант встала и стала метаться взглядом в поисках своего спасителя.