В 1943 году весь этот масштабный проект был запущен. Нашей армии пришлось после уничтожать УПА численностью 100 тысяч человек (Очевидно имеются в виду не только участники вооруженных бандформирований, но и «тыловые службы». — Русин). Чтобы иметь возможность содержать такую армию, ОУНовцы поступили следующим образом. Взяли за административную единицу село, в котором должно быть не менее 200 дворов. Если в селе не набиралось столько, то объединялось несколько, до нужного количества. А дальше по тройственной системе, т. е. 3 села объединялись в станицу, 3 станицы в подрайон, 3 подрайона в район, 3 района в надрайон, 3 надрайона в виддил (отдел). Надрайон и виддил у них были областными структурами, а всю территорию Украины поделили на 4 части (луча). Во главе всех этих лучей стоял Центральный провод ОУН во главе с Проводником. Основным был луч «Захид» — северо-западный, включающий в себя Галичину и Закарпатье, остальные были второстепенными и поддержкой местного населения не пользовались.

Давайте пойдем по схеме снизу вверх и рассмотрим её уровни и звенья. Вот уровень села. Это — основа основ всей структуры. На базе села существовали различные мастерские по всем видам ремонта, цеха переработки сырья и пошива одежды и т. д. и т. п. Вся хозяйственная часть была очень похожа на наши колхозы и совхозы. Бандеровцы после начала войны не стали разгонять эти организации, а использовали их как очень удобные для себя структуры. У них была жесткая плановая система. Заранее давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать. Всей этой службой заготовки в селе руководил господарчий, он был главный заготовитель-хозяйственник. После заготовки всё сдавалось под расписку станичному села. Станичный в селе был в роли председателя колхоза, который ведал всеми ресурсами. Обычно всё заготовленное хранилось в лесу, в схронах, на высоком, сухом месте, хорошо замаскированное. Всё тщательно учитывалось, велись записи по приходу и расходу материальных ценностей и станичный всегда знал какими запасами, на какое количество людей он рассчитывает. В случае надобности он ехал в лес, привозя необходимое количество припасов и распределял среди тех домов, у которых были на постое боевики. Обычно на селе стоял рой, или, по нашему, взвод, поэтому размещение боевиков в селе не ложилось нагрузкой на семьи. Снабжением одеждой, продовольствием занимался станичный. Самое интересное, что всё население делилось на две части — женскую и мужскую, и у каждой части были свой господарчий и станичный. Женщины занимались ремонтом и пошивом одежды, стиркой белья, перевязочного материала, уходом за ранеными. Среди населения села велась в обязательном порядке политработа по разъяснению идей ОУН-УПА, а занимались ей политработники ОУН, причем для каждой категории населения разные, отдельный для мужского населения, отдельный для женщин (обычно женщина), а также раздельно среди юношей и девушек. Помогали им в этом все священники греко-католической церкви, говоря в своих проповедях что надо слушаться своих защитников, так как они несут свободу и право владения землёй.

В каждом селе был пункт связи, представлявшим собой хороший крестьянский дом, владельцы которого были так называемыми пунктовыми связи. В этом пункте было организовано круглосуточное дежурство, так как любое время дня и ночи мог прийти связной с шифрованным донесением. Связными практически всегда были молодые девушки, в возрасте от 10 до 17 лет. Легенда перемещения по маршруту была тщательно отработана. Обычно они шли к родственникам в соседнее село, таким же содержателям пункта связи. Мы, когда это узнали, поступали так: переворачивали эту девушку вдвоём вверх ногами, и начинали трясти до тех пор, пока из её бюстгальтера не выпадет шифрованное донесение. Широко использовалась система условных знаков для внешних наблюдателей, находящихся вдоль дороги от села к селу в пределах видимости друг друга. В этом случае использовали мальчишек. Их же использовали для наблюдения за передвижением и местами дислокации наших войск.

Следующий уровень — это станица, объединение 3-х сёл. Руководство станицы находилось в одном из этих сёл. Состояло из станичного станицы, ведавшего размещением, постоем и снабжением всем необходимым сотни УПА, (это 100–150 человек боевиков), господарчего станицы, руководившего службой заготовки припасов в этих сёлах. В каждой станице была боёвка СБ (служба безопасности) из 10–15 человек, тщательно законспирированных, с виду местных жителей. Отличались неимоверной жестокостью, хуже всяких чеченцев, убивали при малейшем подозрении на сотрудничество с советскими властями. Как пример — случай с семьей Ивана Семёновича Рухи. Он был вызван в райотдел НКВД для допроса по поводу участия в бандеровских бандах. Был признан невиновным, уехал домой и в тот же день была расстреляна вся его семья вместе с детьми и сброшена в колодец. Но Иван оказался тяжело раненым. Вылез из колодца, добрался до гарнизона и рассказал об участниках расстрела, среди которых оказался и председатель сельсовета — член боёвки СБ. В станице был свой следователь, получавший сведения от своих информаторов в сёлах, обрабатывавший их и при надобности передававших в службу безопасности станицы или выше. Содержатели пункта связи станицы имели выход на вышестоящие уровни руководства и имели в своем распоряжении единовременно до 20 связных. И никогда не забывалась политвоспитательная работа с населением. Для каждого возраста и пола имелся свой отдельный воспитатель, снабжающий своих подчинённых необходимой литературой и агитационными материалами.

На уровне подрайона и района в УПА сдержались кош и курень, по нашему войсковому уставу это пехотный полк, численностью до 2000–3000 человек. Кош отличался от куреня тем, что в нём были артиллерийские и механизированные соединения. Районное и подрайонное и руководство находилось в крупных селах, входящих в этот подрайон или район, там же находился штаб и командование куреня. Они не любили жить в лесу, хотя там у них были построены с помощью немецких инженеров бетонированные бункеры, хорошо замаскированные, с водяным и электрическим снабжением. Бывало, после войны, загонишь отряд УПА в лес, всё в окружении. Входишь в лес. А там никого нет, все в землю попрятались. Берёшь длинный железный штырь и начинаешь протыкать землю, пока не обнаружится бункер.

На этих уровнях в ОУН — УПА существовала и своя прокуратура, и следственный аппарат, состоящий из выпускников юридических факультетов Львовского, Варшавского и Краковских университетов, украинцев по национальности, работавших в тесной связке с районными боёвками службы безопасности. Для проведения следствия имелись тайные тюрьмы для содержания и пыток заключённых. Районная боёвка состояла из 10–15 хорошо обученных и вооружённых людей, по своей сути палачей, выполнявших карательные операции по распоряжению своего коменданта. Тот в свою очередь, получал сведения для проведения акций от следователей и прокуроров. А получали сведения от своих людей на мелких административных должностях в сельсовете, райсовете, на постах бригадиров, председателей колхозов. В городских военкоматах и НКВД это были обычно технические работники, уборщицы, истопники, секретари-машинистки, повара в спецстоловых для оперсостава. Только однажды ОУНовцам удалось внедрить своего агента в нашу боевую группу, которая была уничтожена при захвате куренного в одном из сел.

Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва — расстрел.

Особое внимание надо уделить «сотне отважных юношей» и такой же «сотне девушек» при отделе особого назначения. Это была настоящая кузница кадров ОУН-УПА. Вся молодежь делилась на три возрастных группы, 10–12 лет, 13–15 лет и 16–18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие — как диверсанты. Например, в сотне отважных юношей при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий президент Украины Леонид Кравчук. О том, насколько это была серьёзная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоящего в Тучинском лесу в 1944 году с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей, бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети. А «сотня отважных девушек» при этом же отделе, — так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран. Свои хорошо оборудованные районные госпитали на 100 тяжело раненых они держали в труднодоступной лесной местности.

Надрайонные руководители предпочитали не светиться, находились обычно в лесу, в своих бункерах. У них там было все оборудовано для автономной жизнедеятельности, и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей. На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей, аналоги современных тренировочных лагерей в Чечне, находившиеся в глухих карпатских лесах. Большинство из них было уничтожено в 1943 году партизанским соединением под руководством Вершигоры. В лесах на Оржевских хуторах Глевальского района Ровенской области находился и центральный провод ОУН-УПА, в хорошо оборудованном бетонном бункере со всеми удобствами, построенным под наблюдением немецких инженеров. Виддилы при каждой области с подчинённой им дивизией существовали только в 1943–1944 годах. Их уничтожила наша армия в апреле 1944 года в сражении под Кременцом.