— Ты тратишь слишком много времени на болтовню, — сказал он, пока Елена судорожно соображала, что можно сделать. Прыгнуть с балкона и забежать через подъезд? Исключено. Вероятно, кости Дамона еще побаливают, но Елена, прыгнув даже со второго этажа, вполне может свернуть себе шею. Что еще? Думай!

И вот она уже открывала дверь в большой посудный шкаф, выкрикивая:

— Дом моей двоюродной бабушки Тильды! — не зная, сработает ли магия на этот раз. Но через миг она захлопнула дверь перед носом Дамона.

Да, это был дом тети Тильды, но такой, каким он был в прошлом. Неудивительно, что тетю Тильду ругали за то, что ей вечно что-то мерещится, подумала Елена, когда увидела, как тетя Тильда поворачивается к ней и с визгом выпускает из рук плоскую стеклянную кастрюлю, из которой пахнет грибами.

— Елена! — крикнула она. — Не может быть... почешу ты такая взрослая?

— Что случилось? — громко спросила, выходя из соседней комнаты, тетя Мэгги, подруга тети Тильды. Она была выше ростом и решительней, чем тетя Тильда.

— За мной гонятся, — крикнула Елена. — Мне надо найти какую-нибудь дверь, а если вы увидите парня, который бежит за мной...

В эту секунду Дамон шагнул из платяного шкафа, и тут же тетя Мэгги преградила ему путь.

— Ванная у тебя за спиной, — сказала она и, взяв в руки вазу, обрушила ее на голову Дамона. Удар был сильным.

Елена промчалась в ванную комнату, успев выкрикнуть:

— Школа Роберта Ли, прошлой осенью, сразу после звонка!

Она моментально оказалась затертой в толпе, состоящей из старшеклассников, старающихся успеть на свои занятия, — а потом кто-то узнал ее, потом узнан другой, и, хотя ей успешно удалось убежать в то время, когда она еще не умерла, — никто не заорал «привидение!» — но ученики школы Роберта Ли еще не видели, чтобы Елена Гилберт была в мужской рубашке поверх нижнего белья и с разметавшимися по плечам волосами.

— Это карнавальный костюм! — прокричала она и, добавив: — Дом Кэролайн! — еще до собственной смерти породила одну из легенд, связанных с ее именем.

Потом она нырнула в подсобку для уборщиков. Мгновение спустя в коридоре появился парень, эффектнее которого никто в жизни не видывал. Парень пулей устремился в ту же самую дверь, произнеся несколько слов на каком-то иностранном языке. Когда дверь в подсобку открыли снова, там не оказалось ни Елены, ни парня.

А Елена уже мчалась по коридору и чуть не врезалась в мистера Форбса, который, похоже, с трудом держался на ногах. В руках у него был большой стакан — на вид с томатным соком, но пахнущий алкоголем.

— Мы не знаем, куда она пошла, ясно тебе? — крикнул он еще до того, как Елена успела открыть рот. — Она совсем спятила. Болтала что-то про какую-то церемонию на какой-то крыше. А что она на себя нацепила! Сейчас дети, что хотят, то и творят, а на родителей плевать хотели. — Он прислонился к стене и сполз на пол.

— От всей души сочувствую, — пробормотала Елена. Значит, церемония. Колдовские церемонии обычно устраивают при восходе лупы или в полночь. А до полуночи оставалось несколько минут. Но за эти несколько минут Елена как раз и успела определиться с планом Б.

— Прошу прощения, — сказала она, выхватив стакан из рук мистера Форбса и выплеснула его содержимое прямо в физиономию Дамона, который появился из шкафа. Потом она громко крикнула: «В какое-нибудь место, которое не видно им», — и шагнула в...

Чистилище?

Рай?

Какое-нибудь место, которое не видно им. Сначала Елена задумалась над тем, кто она такая, потому что ей уж точно не было видно ничего.

Но потом она поняла, что оказалась глубоко под землей, под пустой гробницей Онории Фелл. Когда-то она с трудом пробралась сюда, чтобы спасти жизни Стефана и Дамона.

Но теперь в том месте, где не должно было быть ничего, кроме темноты, крыс и плесени, мерцал крохотный огонек. Маленький, как фея Динь-Динь, — всего лишь искорка, он плавал по воздуху, но он не звал ее за собой, не пытался ей что-то сказать, он... защищал се. Елена поняла это. Она взяла этот огонек рукой — на ощупь он оказался прохладным — и обвела вокруг себя окружность таких размеров, что внутри нее легко мог улечься взрослый человек.

Когда она обернулась, то увидел, что в центре круга сидит Дамон.

Для вампира, недавно от души наевшегося, он был на удивление бледным. Он ничего не сказал, не произнес ни слова, а просто смотрел на нее, когда она приблизилась к нему и дотронулась до его шеи.

Через мгновение Дамой снова пил, жадно пил самую потрясающую кровь на свете.

Обычно в такой ситуации он начинал раскладывать вкус на составляющие — вот привкус ягоды, вот вкус тропического плода, вот нежный вкус, вот пряный, вот аромат дерева, вот мягкий с бархатистым послевкусием... Сейчас — нет. Он не стал смаковать эту кровь, намного превосходившую все, для чего он мог бы подобрать слова. От этой крови он наливался такой силой, о существовании которой даже не подозревал...