Шрифт:
– Чего? – удивился мужик.
– Не важно, – ответил полковник.
Глава 9
В аэропорту их никто не встречал. Настроение у Романова и без того было прескверное, а столь вопиющий факт пренебрежения со стороны руководства привел его в бешенство.
– Подонки! – с ненавистью сказал он. – Скобари! Можно подумать, что журналисты моего уровня на дороге валяются! Хотят лишиться Сергея Романова? Они его лишатся!
Полина была настроена куда более миролюбиво и деловито. Щелкая клавишами мобильника, она спокойно заметила:
– Они просто перепутали время, Сергей Константинович! Или застряли в пробке. Сейчас все выяснится.
– Да не желаю я ничего выяснять! – неожиданно взорвался Романов. – Не же-ла-ю! Надоело! Пашешь на них, как лошадь, не жалеешь здоровья, жизнью рискуешь...
– Да уж! – хмыкнул добродушный оператор Слава Кобылкин. – Как нас в последний раз угостили в солдатской столовой, так это верный риск для жизни!
– Я в остроумии состязаться не собираюсь! – отрезал Романов. – Мне все надоело. Так и передайте разлюбезному начальству. А я беру такси и уезжаю. В конце концов, это лучше, чем ждать милостей от этих подонков!
– Серега! – умоляюще сказал Кобылкин. – Не психуй! Сейчас Полинка дозвонится, и все будет. Чего ты взбеленился? Все путем!
– У тебя всю жизнь все путем! – огрызнулся Романов и, резко дернув за ручку чемодан, зашагал прочь от терминала. – Видеть вас всех не могу!
Полина недоуменно посмотрела ему вслед.
– Чего это он?
– Не знаю, – пожал плечами Кобылкин. – Он в этой командировке будто с катушек слетел. Злится, орет, а в чем причина – непонятно. Знаешь, по-моему, он переработал.
– Мы все переработали, – бесстрастно произнесла Полина. – Ему-то чего орать? Он и так на всем готовеньком. Это я кручусь как пчелка, а он только сытой рожей торгует и претензии высказывает. Тоже мне звезда – подумаешь!
– Нет, ну все-таки у него харизма!.. – миролюбиво протянул Кобылкин. – Медийное лицо, как говорится.
– Так лицо или харизма? – с неожиданной ненавистью спросила Полина.
Злыми глазами она смотрела в ту сторону, куда ушел Романов. Слава Кобылкин засмеялся.
– Ты, Полинка, тоже сегодня как будто озверину выпила! – сказал он. – Что мне с вами со всеми делать прикажешь? Я ведь, между прочим, вместе с вами в командировке был. И тоже устал. Ты, давай, звони, а то холодно! Домой хочу!
– Это хорошо, когда домой хочется, – с прежними интонациями откликнулась Полина. – Мне вот совсем не хочется. Не ждет меня там никто, понимаешь? Пустые стены. Даже тараканов нет.
Она опять принялась с остервенением давить на кнопки телефона. Но потом вдруг сунула телефон в карман куртки, вскинула на плечо походную сумку на длинной ручке и, не сказав Кобылкину ни слова, очень быстро пошла куда-то.
– Э, постой! – закричал Слава. – Вы что, все чокнулись сегодня, что ли? Ты куда?
– Я на электричку, – не оборачиваясь, крикнула в ответ Полина.
– А я как же? – с отчаянием завопил Славик.
– Как хочешь, – безжалостно отозвалась Полина.
– Ну дурдом! – потрясенно сказал Славик и принялся озабоченно оглядываться по сторонам. – Этот-то где? Может, не уехал еще? Может, прошел бзик? Неохота одному добираться. Где же он?
Но Романов в это время был уже далеко. Он очень быстро и очень удачно взял такси и теперь мчался в направлении Москвы, перебирая в уме все неприятности, свалившиеся на него за последнее время. Будучи чрезмерно возбужден, Сергей Константинович, конечно же, преувеличивал размер своих несчастий и, что еще хуже, не заметил, что настоящая беда подкралась к нему сама и подкралась так близко, что трудно было не ощутить ее смертельное ледяное дыхание. Сергей Константинович, однако, ничего не замечал. Он тупо смотрел на проносящиеся за окном такси пейзажи – серые деревья, грязный снег, черные строения, – пейзажи столь же унылые, сколь и привычные. Они не могли вырвать Романова из раздумий. Он устал, перенервничал, был обижен на весь свет, и как всякий эгоистический человек, был расположен лелеять эту обиду, находя в этом единственное утешение. Масла в огонь подливала мысль о скорой встрече с женой, которая наверняка опять не упустит возможности наступить на его любимую мозоль, и сейчас эта мысль просто страшила Сергея Константиновича. Он жаждал тишины, сочувствия и покоя.
– Знаете, – вдруг сказал он таксисту. – Я передумал. Мы не поедем по этому адресу. Домой я отправлюсь попозже, а сейчас давайте... Постойте, куда мы вообще едем? Я прекрасно знаю дорогу. Вы что, новичок или меня принимаете за идиота, любезный? Что происходит? Немедленно остановите машину!
Действительно, такси мчалось теперь вдали от оживленной трассы, и за окном проносились какие-то сиротливые, занесенные снегом просторы с чахлыми голыми березками среди сугробов. Увлеченный своими переживаниями, Сергей Константинович и не заметил, как они свернули с основной дороги и двинулись каким-то непонятным маршрутом. Он даже не мог сразу сообразить, куда ведет дорога, по которой они ехали. Перспектива блужданий на задворках его сейчас совершенно не прельщала, и Романов так взбеленился, что был готов разорвать бестолкового таксиста на куски. Но привычка загонять себя в рамки цивилизованности еще сдерживала его.
– Вы что, меня не слышите? – с легким раздражением сказал он. – Машину остановите. Я не собираюсь оплачивать ваши дерзкие фантазии. Мне известен более короткий путь. Поворачивайте!
Водитель, действительно, притормозил и как бы нехотя обернулся. Сергей Константинович, до сих пор не присматривавшийся к своему спутнику, увидел перед собой маловыразительное, но хорошо очерченное лицо, кожа которого отдавала легкой желтизной и была покрыта трехдневной щетиной. Легкая кожаная кепка, более подходящая для осеннего времени, прикрывала коротко стриженную макушку. Глаза вызывали странное ощущение – их взгляд одновременно обжигал и леденил душу. Это было так странно, что Романов на мгновение растерялся. Испугаться он, пожалуй, не успел – он еще не вполне вернулся в реальность. До последнего момента таксист был для него совершенно абстрактной фигурой, не имеющей ни лица, ни других характерных для реального человека черт. И вдруг этот таксист словно вломился из небытия. Это было похоже на кадр из фильма ужасов. И то, что предпринял таксист, тоже было ужасно, хотя Сергей Константинович плохо понял, что произошло.