Безуглов Анатолий Алексеевич
Шрифт:
Но сегодня упоминание о младшей, Ире, не вызвало у Игоря Алексеевича никаких эмоций. Он с безразличием ел суп, от второго, фирменных котлет по-киевски с хрустящей корочкой, отказался.
Прошел в большую комнату и устроился в кресле перед включенным телевизором. Передавали местные, свердловские, новости.
Вскоре пришла жена, кончив хлопотать на кухне.
– Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь,– снова завела она разговор о настроении супруга.
Тот ничего не ответил, выключил телевизор и взялся за журнал «Здоровье». В комнате воцарилась тягостная тишина.
– Вот так живешь, живешь, а в один прекрасный день хватит тебя какой-нибудь инфаркт и свезут на кладбище,– мрачно произнес Татаринов.
– А ты поменьше читай о разных болезнях,– посоветовала Вера Борисовна.– Я, например, этот журнал не читаю принципиально… Как прочтешь о какой-нибудь болезни, так кажется, что сам ею страдаешь.
– Уж лучше знать, что тебя ожидает,– философски заметил Татаринов.– Эх-хе! – тяжело вздохнул он.– Крутишься, что твоя белка в колесе, а когда покой будет?
Его что-то тяготило, и жена отлично понимала это.
– Ты все-таки скажи, что у тебя?– настаивала она.
– Как будто сама не знаешь,– раздраженно ответил Игорь Алексеевич. По острию ножа хожу…
– Ревизия? – всполошилась Вера Борисовна.
– Пока нет. Но чувствую: что-то назревает.
– Не забивай ты себе голову дурными мыслями! Сколько раз у вас были различные проверки да ревизии – бог миловал… Обойдется.
– Неспокойно на душе… Зря мы не все деньги сняли с книжки. Может, завтра снимешь остальные?
– А зачем?
– Да все может быть… Вон у Николая описали все имущество, арестовали счет в сберкассе…
Николай, приятель Татаринова, работал где-то по снабжению. Недавно его взяли под стражу в связи с обвинением в хищении.
– Ладно, не заводи себя, не настраивай,– со вздохом сказала Татаринова.– Давай лучше подумаем, что подарить Стелле на день рождения. Надеюсь, ты не забыл? Послезавтра нас ждут.
– А знаешь, Веруша, я действительно забыл,– признался Игорь Алексеевич.– Хорошо, что напомнила… Ничего удивительного, если голова забита другим…
– Все! – решительно заявила жена.– Я уже не могу слышать! Забудь о работе! Ты дома, рядом – любимая жена… Ведь любимая, не так ли?
– Так, Веруша, так,– немного смягчился Игорь Алексеевич.
– Вот и отлично,– обрадованно произнесла Вера Борисовна.– Да и нужно наконец решить, дадим мы Ирочке на «мерседес»? Она говорит, что ее Володя спит и видит себя за рулем «мерседеса»…
– Ну и зятья нынче пошли,– покачал головой Татаринов.– «Жигули» их уже не устраивают…
– Игорек, ну ты же знаешь, что у Иры с Владимиром не все гладко…
– И «мерседес» решит все их трудности? – съехидничал Татаринов.
У младшей дочери в самом деле были проблемы в семье. Ира ходила в любимцах у Татаринова, и он очень переживал ее неурядицы.
– Я не знаю, решит или не решит,– сказала Вера Борисовна,– но мне бы не хотелось огорчать девочку отказом…
– Но ведь это бешеные деньги! – воскликнул Игорь Алексеевич.
– Не такие уж бешеные,– возразила супруга.– Тем более Владимир продаст свой «жигуленок». Покупатель уже есть… Ну так как? Могу я сказать Ире? Понимаешь, «мерседес» может уплыть. На него и так многие зарятся.
Татаринов помолчал, подумал.
– Ладно,– наконец согласился он после мучительных колебаний.
Вера Борисовна тут же позвонила младшей дочери и сообщила ей радостную новость.
Потом супруги Татариновы обсудили, с каким подарком они отправятся на день рождения к старшей дочери, Стелле.
У Веры Борисовны отлегло от сердца: разговоры о детях, кажется, отвлекли мужа от мрачных мыслей.
И все же в эту ночь Игорь Алексеевич долго не мог успокоиться. Встал, наглотался снотворного и только тогда захрапел.
«Ничего, просто у него дурное настроение»,– решила Татаринова.
Бывало и раньше: Игоря Алексеевича вдруг ни с того ни с сего начинали мучить непонятные страхи. Потом, глядишь, все как рукой снимало, и ходил ее муженек веселый, бодрый, радовался жизни.
Засыпала Вера Борисовна в радужных мечтах о том, как зять будет катать ее на роскошной иностранной машине. На зависть друзьям и соседям.
На следующий день, а это было 11 декабря, муж утром отправился на работу, все еще не в очень хорошем настроении, но и не такой грустный, как накануне.