– Не волнуйтесь, Нинель Савельевна,– сказал я.– В любом случае решение принимаю я… Ирина Александровна,– обратился я к Смирновой,– кажется, вы хотели что-то уточнить у товарища Топорковой?

– Да. Нина Савельевна,– спросила помпрокурора,– вы не виделись со своей сестрой, когда вернулись из круиза?

– В этом нет необходимости,– сухо ответила Топоркова.– Уверена, что решение суда ее удовлетворяет. Еще бы, отхватила лучшую комнату! Она ни за что не уступит ее, я знаю! Действительно,– все больше распаляясь, продолжала посетительница,– откуда ей понять сестру, если совести совершенно нет? Небось и мать полностью обратила в свою веру. Она спекулировала на том, что не родная… Так что ж, если я родная, должна все терпеть? Наверное, отдыхает сейчас в доме отца, в комнате, которая по праву должна принадлежать мне…

– Вера Савельевна в санатории,– спокойно перебила ее Ирина Александровна, но я почувствовал, что она еле сдерживает себя.– Но я виделась с ней.

– Интересно,– ехидно заметила Топоркова,– что она наговорила вам про меня?

– Представьте себе, ничего. Ей теперь не до этого. У нее болен сын.

– Павлик? – недоверчиво посмотрела на моего помощника Топоркова.

– Павлик,– кивнула Смирнова.– Очень болен.

– Ну а наша мать? – ушла от обсуждения здоровья племянника Нинель Савельевна.– С ней-то вы хоть беседовали?

– Нет, не беседовала. Да и не смогла бы,– резко ответила Ирина Александровна.

Она хотела продолжать, но Топоркова перебила ее:

– И это называется проверка?! Что же вы тогда проверяли?

– Прежде всего ознакомилась с делом…

– С делом,– презрительно фыркнула посетительница.– Обыкновенный бюрократизм! Не зря в газетах пишут! Для вас главное – бумажка!

Я видел, что беседа становится излишне горячей, и решил взять инициативу в свои руки.

– Послушайте, Нинель Савельевна, у вас имеется дача под Москвой? – спросил я.

Реакция оказалась противоположной той, какую я ждал.

– При чем здесь дача?! – взвилась Топоркова.– К моей даче ни Вера, ни мать не имеют никакого отношения! Это все Топорков и я! Только! От копейки до копейки! И пусть мамаша и сестрица не зарятся на нее!…

Я переглянулся с Ириной Александровной. Та, еле сдерживая возмущение, покачала головой.

– Хорошо,– примирительно произнес я.– Вы можете попытаться объясниться с матерью и решить полюбовно спор насчет той комнаты с верандой?

Смирнова хотела что-то вставить, но я остановил ее жестом.

– Лишняя трата времени и нервов,– решительно ответила Топоркова.– Как только мать сказала, что комната с верандой должна быть Вериной, я поняла: мы никогда не договоримся. Она еще в Москву написала мне. Не надо, мол, подавать в суд, позориться…

– Разумно,– негромко произнесла Смирнова.

Но Топоркова пропустила это мимо ушей.

– Между прочим, не преминула в том письме упомянуть о своих болячках. На психику давила. Но меня этими штучками не проведешь…

– И все же на вашем месте я попытался бы,– повтоhил я.

Ирина Александровна снова хотела что-то сказать, но ее опередила Топоркова.

– Хорошо, вызовите ее сюда! – воскликнула она.– Вызовите!

– Боже ты мой! – не выдержала наконец Смирнова, вскочив со стула.– Что вы говорите?! Да не вызовем мы ее! Не можем! – выкрикнула она в лицо Топорковой.

Я буквально опешил, потому что никогда не видел Ирину Александровну такой несдержанной.

– Это почему же?– зло прищурилась на Смирнову Топоркова.

– Нет вашей матери… Нет…– сказала с болью Ирина Александровна. И уже тише добавила: – Умерла Мария Филипповна…

В комнате воцарилось молчание.

– Как?… Когда? – наконец вымолвила Топоркова, приходя в себя от неожиданности.

Признаться, я тоже был поражен.

– Три месяца как похоронили,– сказала Ирина Александровна.

– Но почему… Почему я не знаю? – спросила Топоркова, растерянно переводя взгляд с меня на Смирнову.

– А куда вам было сообщать? – в свою очередь, задала вопрос моя помощница.– Вы даже не соизволили оставить сестре свой заграничный адрес…

– Ну да,– усмехнулась Топоркова,– дала бы она мне знать, держи карман шире… Небось рада была, что я ничего не знаю. И пока мы за рубежом, постаралась бы отхватить кусок пожирнее. Лучшие комнаты…

– Какие комнаты, о чем вы? – вздохнула Смирнова.– Ничего она не отхватит…

– Вы не знаете Верку…

– Вера здесь ни при чем,– сказала Ирина Александровна.– Дом сносят. Самое большое – через два месяца. Строят новое шоссе…

Посетительница так и застыла на стуле.

– Соседям вашей покойной матери уже выдали ордера в новые квартиры,– пояснила Смирнова.