Так ничего и не выяснив, Ивар пожал плечами.

— У тебя были свои счеты с Кьяртаном, — обратился он к Рагнару, — и это меня не касается. Я бы предпочел видеть тебя среди друзей. Ведь наши отцы были друзьями, разве не так?

— Так, — согласился Рагнар.

— Тогда и мы с тобой тоже должны подружиться, — заключил Ивар.

— С какой стати Рагнару дружить с вором? — спросил я.

Ивар посмотрел на меня непроницаемым взглядом — так смотрят змеи.

— Вчера я видел, как блевала коза, — сказал он. — И ее блевотина напомнила мне о тебе.

— Вчера я наблюдал, как срала коза, — парировал я, — и то, что сыпалось у нее из-под хвоста, напомнило мне о тебе.

Ивар глумливо ухмыльнулся, услышав эти слова, но решил не продолжать обмен оскорблениями. Однако его сын вытащил меч, и Ивар предупреждающим жестом поднял руку, давая понять своему отпрыску, что время убивать еще не пришло.

— Убирайся, — сказал он Гутреду, — уезжай подальше, и я, так и быть, забуду, что когда-то тебя знал.

— Так вот, козье дерьмо напомнило мне о тебе, — проговорил я, — но его вонь напомнила мне о твоей матери. То была вонь тухлятины. Но чего еще ожидать от шлюхи, которая дала жизнь вору?

Один из воинов сдержал готового ринуться в бой сына Ивара. Сам Ивар просто некоторое время молча смотрел на меня.

— Я смогу сделать так, что твоя смерть будет длиться три заката, — наконец произнес он.

— Но если ты, ворюга, вернешь украденное добро, — сказал я, — а потом примешь приговор доброго короля Гутреда, который накажет тебя за преступление, может, мы и проявим к тебе кое-какое милосердие.

Судя по виду Ивара, его это скорее позабавило, чем оскорбило.

— И что же я украл?

— Ты сидишь на моем коне, и я хочу, чтобы ты его вернул.

Ивар похлопал Витнера по шее.

— Когда ты сдохнешь, — заявил он, — я выдублю твою кожу и сделаю из нее седло, чтобы я мог до конца своих дней пердеть в тебя. — Потом он посмотрел на Гутреда. — Убирайся, — повторил Ивар. — И подальше отсюда. Но оставь свою сестру в заложницах. Даю тебе несколько биений сердца, чтобы обрести здравый смысл, но если ты не сделаешь, как я велел, мы тебя убьем.

Он повернул коня, собираясь уехать.

— Трус! — крикнул я ему.

Он словно меня не услышал, направляя Витнера сквозь «стену щитов», чтобы добраться до ее задних рядов.

— Все Лотброки трусы! — продолжал я. — Они бегут с поля боя! Эй, Ивар, да ты никак замочил штаны, испугавшись моего меча? Ты убежал от скоттов и теперь бежишь от меня!

Думаю, упоминание о скоттах стало последней каплей. То страшное поражение все еще было свежо в памяти Ивара, и я сыпанул соли на незажившую рану. Ведь этот человек как-никак был из Лотброков, и теперь его бешеный нрав, который он до сих пор ухитрялся держать в узде, дал о себе знать.

Ивар причинил Витнеру сильную боль, свирепо потянув за узду, но конь послушно повернулся. К тому времени Ивар уже вытащил длинный меч. Он поскакал ко мне во весь опор, но я уклонился и помчался мимо него вперед, навстречу его армии.

Я хотел, чтобы Ивар умер именно здесь, на широком лугу, на глазах у своих людей. Здесь я и развернул жеребца.

Противник следовал за мной, но сдерживал Витнера, который рыл мягкий дерн передним копытом.

Думаю, Ивар уже жалел о своем порыве, но было поздно. Все люди в обеих «стенах щитов» видели, как он вытащил меч и погнался за мной. Теперь никак нельзя было не принять вызова. У него был единственный выход — убить меня, а он не был уверен, что сможет это сделать. Ивар был хорошим бойцом, но его раны давали о себе знать, да и я не из тех противников, кого легко одолеть.

С другой стороны, он мог рассчитывать на Витнера. Я знал, что в сражении этот конь не уступит большинству воинов. Витнер запросто сомнет моего скакуна, а потому первым делом следовало выбить противника из седла.

Ивар наблюдал за мной. Похоже, он решил позволить мне напасть первому, потому что просто сидел в седле. Я повернул своего жеребца к его «стене щитов».

— Ивар — вор! — прокричал я его войску. Вытащив из ножен Вздох Змея, я держал его в опущенной руке. — Самый настоящий вор! А еще он позорно удрал от скоттов! Он убежал, как трусливый щенок! Он плакал, как ребенок, когда мы его нашли!

Я засмеялся, не сводя глаз с неприятельской «стены щитов».

— Он скулил от боли, — продолжал я, — и в Шотландии его прозвали Ивар Слабак!

Краем глаза я увидел, что мои насмешки достигли цели: Ивар поворачивал Витнера ко мне.

— Он вор! — вновь закричал я. — И жалкий трус!

Выкрикнув последнее оскорбление, я коснулся коленом бока своего коня, чтобы тот повернулся, и поднял щит.

Вид у Витнера был устрашающий: горящие глаза и огромные зубы, большие копыта колотили по влажному дерну, но когда он приблизился, я прокричал его имя: