Консультант Белова по вопросам финансового и налогового права, забавная американка Лайза Донахью, однажды, едва осмотревшись в новых для себя условиях, провела замечательную аналогию:

— В России так быстро меняются правила игры, что игроки даже не успевают размяться!

Похоже, что она была права. И Белов со своей деятельностью попал на очередной стык старых и новых правил…

Лайза появилась на комбинате в самый кошмарный момент. Это случилось через несколько месяцев после вступления Белова в должность генерального директора. После недолгой эйфории, связанной с появлением молодого, энергичного и толкового руководителя, вдруг выяснилось, что сам по себе этот факт не смог в одночасье снять всех проблем комбината, копившихся годами. И ни молочных рек, ни кисельных берегов по-прежнему не наблюдается.

Экономику страны лихорадило. Устоявшиеся производственные связи рушились на глазах. Поставщики мучительно задерживали поставки, покупатели мучительно задерживали оплату полученной продукции. Те и другие по уши увязли в хитросплетениях бартера, когда щебенка меняется на электричество, бегущий по проводам ток на ценные бумаги, векселя на сахарный песок, который, в свою очередь, идет на оплату аренды помещений… Но главный удар нанесло родное государство.

Один из крупнейших заказов на поставку алюминия был отгружен в адрес министерства обороны. Однако шли месяцы, а заказ все не был оплачен. Налоговики же, бодро потирая руки, взимали налоги «по факту отгрузки». Никого решительно не интересовало, что денежки за государственный заказ, с которых комбинат обязан платить налоги, на его счет еще не поступали. Правда, через семь месяцев государство вернуло свой долг. Но в условиях гиперинфляции эта сумма была уже совсем, совсем иной…

Белов, хронически недосыпавший уже несколько недель, вернулся с очередного митинга. В этот день ему удалось уговорить обозленных рабочих потерпеть еще немного. Но он прекрасно понимал: нужны кардинальные меры. Его обаяние и красноречие не всесильны. И если завтра рабочие не явятся на смену, и печи встанут, то комбинат попросту умрет. Это в свою очередь означает мощнейший социальный взрыв…

Он заскочил в свой кабинет, чтобы подписать необходимые документы и подготовиться к очередной поездке в Москву: энергетиков во что бы то ни стало надо уломать на отсрочку долгов. В приемной сидели какие-то люди, и Белов мельком отметил, что лица незнакомые и, как будто вообще не здешние: из другого мира, где рабочие бастуют культурно, нежно, и где нет угрозы, что за долги производственного комбината будут за компанию отключены от электропитания жилой фонд, детский сад и школа…

Люба, меня нет и не будет до четверга, — сказал он скользнувшей вслед за ним в кабинет секретарше.

Но… Это аудиторы, американцы. Представители консалтинговой фирмы «Сириус».

Какие, на хрен, аудиторы!..

Взглянув на Любочку — нежную маленькую девушку, Белов осекся и замолчал. Кто-кто, а уж секретарша абсолютно не виновата в том, что ее босс чувствует себя в полной заднице за компанию с возглавляемым им комбинатом. К тому же он вспомнил, что еще неделю назад Люба передала ему факс, порученный от американского партнера, члена совета акционеров. В своем послании заокеанский коллега напоминал Белову, что, согласно решению собрания акционеров, подошло время плановой аудиторской проверки.

Ничего, как говорится, экстраординарного — нормальный рабочий момент.

Эти американские партнеры иной раз приводили Александра Белова в полное недоумение. Будь хоть апокалипсис на дворе, а они будут по-прежнему белозубо улыбаться и охарактеризуют ситуацию как «имеются определенные проблемы». Ну, какой может быть аудит, если комбинат не сегодня-завтра вообще может остановиться?! И его стоимость после того, как в домнах остынет алюминий, будет… Американцы, вложившие свои денежки в «Красносибмет» в конце девяностых, еще при прежнем руководителе Рыкове, не желают видеть того, что реально происходит в России с бизнесом. Они продолжают делать вид, что контролируют ситуацию и вносят свой посильный вклад в развитие общего дела…

В тот день Белов так и не познакомился с аудиторами. Он передал через Любу свои извинения и перепоручил иностранцев одному Из своих заместителей, а потом улетел в Москву и начисто выбросил американских проверяющих из головы, искренне надеясь, что в ближайшем будущем их не увидит.

Однако на этот счет он ошибался. Первой, кого он увидел в абсолютно пустой приемной, вернувшись на комбинат, была руководитель группы аудиторов госпожа Донахью. Электронные часы показывали без малого семь утра. Белов, вообще-то, имел привычку приходить на комбинат раньше всех: это была единственная возможность сосредоточиться и раскидать первостепенные дела до того, как начнут разрываться телефоны, а у двери в его кабинет возникнет небольшая, но действующая модель сумасшедшего дома. А в этот день он явился на рабочее место и вовсе прямо с самолета, не заезжая домой.

Наличие американской дамочки неприятно удивило его: с вечера караулит, что ли? Он потрогал подбородок с отросшей щетиной и почувствовал себя неуютно в мятом костюме и несвежей рубашке. Дамочка же была свежа и подтянута, даже как-то чересчур подтянута, и выразила немедленную готовность отчитаться о работе, проделанной группой аудиторов.

Попытка сплавить госпожу своему заместителю на этот раз не увенчалась успехом: аудиторша, не дожидаясь приглашения, прошла в кабинет и грациозно обосновалась напротив Белова. Было очевидно, что уходить она не собирается, по крайней мере, до тех пор, пока не изложит всего, что наработала. Она раскрыла папку и приступила к докладу…

Саша слушал вполуха. Глаза слезились от очередной бессонной ночи, проведенной в дороге, а назойливые мысли о неотложных делах мешали сосредоточиться на предмете доклада. А главное, все, о чем говорила американка, он и сам прекрасно знал. Он смотрел на безукоризненно гладкий лоб и изящные кисти рук своей собеседницы и раздражался. Особенно почему-то его раздражала половая принадлежность руководителя аудиторов.

«Ну, спасибо, дорогой партнер, прислал еще и бабу… — думал он. — Барышне, позавчера окончившей Гарвард, здесь самое место»