Микки был потрясен. Не скрывая своего удовольствия, он ответил, обращаясь одновременно и к Маджиду, и к завсегдатаям «О’Коннелла»:

— Здорово говорит, правда? Прямо как настоящий англичанин, королевский английский, чистый и правильный. Славный парень. Я с радостью обслужу такого посетителя, как ты, Маджид. Такого культурного и все такое. А насчет моей кожи ты не переживай: прыщи не касаются еды, да и меня самого особо не беспокоят. Вот так джентльмен! При нем даже неловко говорить как попало, самому хочется говорить красиво.

— Микки, мне и Арчибальду как обычно, — сказал Самад. — А сын сейчас выберет. Мы его будем ждать возле пинбола.

— Хорошо, — ответил Микки, не в силах оторвать взгляд от темных глаз Маджида.

— Хорошенький у тебя костюмчик, — проворковал Дензел, завистливо поглаживая белую льняную ткань. — Помнишь, Кларенс, в таких у нас на Ямайке англичане ходили.

Кларенс медленно кивнул, потрясенно разглядывая Маджида.

— Ладно, вы двое, идите за свой столик, — пробурчал Микки, отгоняя их. — Я вам все принесу. Дайте мне поговорить с Маджидом. Растущий организм… надо хорошо питаться. Ну, Маджид? Что будешь брать? — Микки облокотился на прилавок, как заботливая продавщица. — Яйца? Грибы? Фасоль? Тосты?

— Я, пожалуй… — Маджид оглядел написанное мелом меню и, весь сияя, повернулся к Микки, — я, пожалуй, возьму бутерброд с беконом. Да, именно так. Хочу сочный, вкусный, хорошо политый кетчупом кусок бекона на ломтике черного хлеба.

Надо было видеть терзания, написанные в тот момент на лице Микки! Оно кривилось так, что бармен становился похожим на горгулью. В нем боролось желание угодить самому изысканному клиенту, какой когда-либо к нему заходил, и страх нарушить святое правило «О’Коннелла». НИКАКОЙ СВИНИНЫ.

Левый глаз Микки начал дергаться.

— А может быть, лучше яичницу? Я отлично готовлю яичницу, правда ведь, Джонни?

— Еще бы, классная яичница, — добродушно сказал Джонни, сидевший за столом, хотя вообще-то у Микки яичница всегда выходила какая-то серая и твердая. — Честное слово, матерью клянусь, просто великолепная.

Микки наморщил нос и покачал головой.

— Ну, может, фасоль или грибы? Омлет или жареную картошку? На Финчли-роуд никто не жарит картошку лучше меня. Выбирай, сынок, — отчаянно взмолился он. — Ты же мусульманин. Ты же не хочешь заказать бутерброд с беконом и разбить сердце своего отца?

— С сердцем моего отца ничего не случится от бутерброда с беконом. А вот насыщенные жиры, которые накопились в его организме за пятнадцать лет питания в вашем заведении, плохо влияют на сердце. Довольно странно, — спокойно продолжал Маджид, — почему до сих пор никто не возбудил уголовное дело против тех работников системы питания, которые не сообщают клиентам содержание жиров в подаваемой еде и не предупреждают их о вреде здоровью, которому они подвергаются. Довольно странно.

Все это было сказано сладчайшим мелодичным голосом, без малейшей нотки угрозы. Бедный Микки не знал, что делать.

— Да-да, — нервно пробормотал Микки, — гипотетически это интересный вопрос. Очень интересный.

— Конечно, интересный.

— Да уж.

Микки замолчал и несколько минут в тишине натирал тряпочкой электрическую плитку — он это делал раз в десять лет.

— Вот. Теперь как зеркало. Ну, на чем мы остановились?

— На бутерброде с беконом.

При слове «бекон» люди за ближайшими столами навострили уши.

— Не могли бы вы говорить потише…

— Бутерброд с беконом, — прошептал Маджид.

— С беконом. Хорошо. Придется за ним сбегать, потому что у меня нет бекона… но вы не волнуйтесь, посидите пока с отцом, а я принесу. Это обойдется немного дороже. Все-таки лишнее беспокойство. Но не волнуйтесь, я мигом. И передайте Арчи, чтобы не волновался, если не хватает денег. Я принимаю обеденные талоны.

— Вы хороший человек, Майкл. Возьмите. — Маджид вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

— Вот блин — простите мой французский — неужели листовка?! В Северном Лондоне житья не стало от этих листовок. Вот и мой брат Абдул-Колин просто завалил меня ими. Но раз уж даете вы… я возьму.

— Это не листовка, — пояснил Маджид, забирая с подноса нож и вилку. — Это приглашение на презентацию.

— Куда-куда? — потрясенно спросил Микки (в желтой газете, которую он читал, слово «презентация» означало кинокамеры, роскошно одетых девушек, огромные груди, красные ковровые дорожки). — Правда, что ли?