Голова Бамбало освободила клюв от авоськи и сообщила скандально-обиженным тоном:

— Он врёт! Я хотел расплатиться! Я… мы… предлагали перо из моего хвоста. Экзотический дорогой предмет, украшение для шляпы. А никто не стал слушать. Сразу свистеть и хватать…

В дальнейшем выяснилось, почему у жителей Калачей так охладело отношение к Донби. Команда при его участии бездарно продула матч с командой «Футтенбобль». Жираф Гога ходил гоголем. А калачёвские болельщики освистали Донби и перестали его уважать. Какой-то невоспитанный мальчишка даже сочинил песенку:

Эти глупые строчки повторяли бездельники, которые увязались за Донби, когда тот в расстроенных чувствах пошёл бродить про Калачам. Он гордо держал обе головы и делал вид, что на дураков не обращает внимания. Скоро он забрёл на городской рынок. Ну, а что было дальше, мы знаем.

— В некоторых странах Африки перья страусов ценят, как валюту, — поддержал Бамбало капитан.

— Бизнесмену Подколодному нужны наличные, а не перья, — возразил младший лейтенант.

— Да! Куда он их вставит? — спросил ехидный голос. Судя по всему, Подколодного здесь не очень любили.

— Именно туда, — возразил другой, тоже ехидный.

— Граждане, расходитесь, — велел младший лейтенант. — Ничего интересного. А вы… э-э… господин птица, следуйте за мной. Для составления протокола.

Донби поднял согнутую ногу, но явно не для того, чтобы следовать, а для оборонного удара.

— Да подождите же… — с досадой сказал капитан Поль. — Давайте разберёмся Донби, зачем тебе это яйцо!

— В нем же зародыш! — заверещала голова Бамбало голосом жутко обиженного мальчишки. — А мы давно хотели детёныша! Наследника! Не понимаете, да? Мы хотели высидеть!..

— Но это не ваше яйцо, — возразил полицейский.

— Как это не наше?! Оно страусиное! Может быть, внутри наш родственник! Живое существо! А вы его на яичницу!

— Живое оно тогда, когда вылупилось, — возразил полицейский (он был сообразительнее, чем казался). — А пока и на самом деле яичница…

— Сам ты!.. — возмутилась голова Бамбало.

— Граждане, вы слышали?! Оскорбление стража порядка при исполнении служебных обязанностей!.. Вы задержаны!

— Фиг тебе! Я гражданин Зимбабве!

— Да хоть кто! Никому не позволено!.. А птица не может быть гражданином…

— Это простая птица не может, а говорящая — вполне! — разъяснил капитан.

Лицо младшего лейтенанта скривилось.

— Это, значит, любой говорящий попугай имеет права гражданства?

— Примеров сколько угодно. Возьмите губернскую думу, — подала из толпы голос девица в ковбойской шляпе.

— Гражданка, поостерегитесь, — предупредил полицейский.

— Не всякий попугай, а только двухголовый, — вмешался Сушкин. Капитан погрозил пальцем. И предложил:

— Господа, решим всё мирным путём, а? Мы заплатим за яйцо, принесём господину лейтенанту свои извинения, а он передаст деньги яичному торговцу… тоже с нашими извинениями… Сколько стоит яйцо, лейтенант?

— Ну… в переводе на валюту, кажется, три бакса… — Видимо, ему не хотелось возиться с протоколом.

— Одну минуту… — капитан полез во внутренний карман кителя. — Ох, досада! Оставил бумажник на пароходе…

Младший лейтенант посуровел:

— Тогда придётся пройти …

— Подождите! У меня есть! — подпрыгнул Сушкин. В карманчике у пояса лежала пятидолларовая бумажка, которую отдал Сушкину Огурец. — Вот…

— М-м… У меня нет сдачи, — насупился полицейский.

— И не надо! — решил капитан. — Мы разменяем бумажку Тома вон там, у торговцев на пляже, и на оставшиеся два доллара выпьем с офицером по банке здешнего замечательного пива. А, господин лейтенант?

— Ну… вообще-то я на службе…

— Безалкогольное же… — капитан покосился на Сушкина. — Разве баночка холодного напитка помеха службе в жаркий день?

Так они и поступили. Разменяли бумажку, купили две банки «Кольцовского б/а». Донби сунул было свободный от авоськи клюв к банке капитана, однако тот показал ему фигу…