Потом оформил увольнение и принялся за сборы. Мама помогала, наполняя сумки и чемоданы одеждой, книгами и разными вещицами, которые должны были создать уют там, где он окажется. Если бы не Делка-разумница, строго наказавшая ни в чем не перечить родительнице, – он бы быстро вскипел и устроил скандал по поводу такого количества абсолютно бесполезных предметов. Одним словом, перевозить багаж в порт пришлось в два рейса – не поместился он весь в их скромном автомобильчике.

Потом мама облила его слезами у трапа, проинспектировала каюту и убедилась в том, что тут сыну будет достаточно удобно. Яхта отчалила от пирса и побежала к выходу из залива. Жалко, конечно, маму, но дети растут и рано или поздно вылетают из гнезда.

Делка показалась на палубе, только когда приблизились к маяку. Обогнув его, яхта легла на курс. Она ведь для его родителей погибла, так что не стоило устраивать маменьке шок в момент прощания с чадом. Поэтому пряталась где-то, пока проходили трогательные проводы.

Степкины тюки и баулы быстренько перетаскали из капитанской каюты в помещение под палубой, причем помощь, полученная при этом от других пассажиров, не удивила. Тут была сплошная аборигенская молодежь. Много знакомых лиц. Бармен Федот. Бывший полицейский со своей попмповкой, из банды «немеченых» парень. И к небольшому обману, к которому прибег их товарищ во имя успокоения матушки, все отнеслись с пониманием – эти ребята действительно не подтрунивали друг над другом.

Кораблик – океанская прогулочная яхта – был зафрахтован для увеселительной поездки группы молодежи по заливу Тылка и реке Черной, что впадала в северную часть этого самого залива западнее устья Белой. Так было официально объявлено. На самом же деле в обратный путь судно пойдет без пассажиров, потому что они сойдут в конечной точке маршрута, в горном массиве Виловы горы. Их задача – увеличить население этого почти пустынного района, где, кроме охотников и старателей, никого не бывало.

Яхта была длиной около сорока метров, имела острый нос, плавные обводы, и еще она развивала прекрасную скорость. Говорят, двадцать пять узлов – это сорок шесть с лишним километров в час, так что путешествие не продлится слишком долго. А кают было немного – судно строилось в расчете на создание уюта для полудюжины состоятельных отдыхающих, поэтому апартаменты ВИП-уровня стали общежитиями для мальчиков и для девочек. Рустамка-каботажница тоже с ними плыла, и Игореха-арбузовод. Он заметно подрос с той поры, когда Степан его видел.

В салоне было не так много места, чтобы одновременно усадить за стол всех, и прием пищи проходил в три смены. А вообще, вся эта куча молодежи отнюдь не изнывала от безделья. Многие сидели в сети. Их убогие древние мониторы позволяли видеть, что ковыряются ребята в основном в технических и научных ресурсах. Два мальчугана оккупировали судовую мастерскую и вдохновенно шкыркали напильниками. Тот же Игорь прикрутил к столу микроскоп и микротом. У него, видите ли, исследования. Делка штудировала документацию на судовой топливный элемент, который, оказывается, любую горючую жидкость преобразует в электроэнергию. Нефти-то на Прерии много, так что ее в основном и сжигали в судовых генераторах и на электростанциях.

Степану тоже скучать было некогда. Он облазил весь корабль, изучая его конструкцию. Силовой набор, материалы, способы крепления деталей друг к другу – все осмотрел, ничего не пропустил. Экипаж на прогулочной яхте был учтивый, на любые вопросы отвечал охотно, так что – только спрашивай. Одну из проблем будущего аборигенского морского транспорта даже удалось решить в окончательном виде – проблему дверей. Это не такая безделица, как может показаться на первый взгляд. Тут требуется надежность, герметичность и приемлемая сложность изготовления при условии ограниченного использования металла. А кроме того – запор у этого устройства должен быть неуязвимым при нештатных воздействиях. Нетривиальная задача.

На яхте такие продолговатые люки в трех исполнениях нашлись. Дверь в переборке, вертикальный лаз и проход сквозь палубу для наклонного трапа. Степан их зарисовал, замерил, а потом вычертил во всех деталях и даже спецификации составил. Когда переслал эти материалы корабелам с Ново-Плесецкого судоремонтного, те сказали спасибо.

А тут и приплыли.

По Черной поднимались без поспешности. Корабль обшаривал перед собой дно сонаром, чтобы ни на что не налететь, поэтому не разгонялись. Река здесь была широкой, с полкилометра, наверное. Течение очень спокойное, берега обрывистые, так что создавалось впечатление, будто русло проходит по горному ущелью, затопленному по самую кромку. Что, собственно, эхолот и подтвердил – до дна тут были десятки метров, хоть бы и у самого берега.

Неподалеку от устья еще встречались отдельные фермы, с которых к борту подходили на моторках люди. Им что-то сгружали в мешках и ящиках, а потом продолжали путь. Дальше никаких признаков людей обнаружить не удавалось, если и был тут кто, то на глаза не показывался. Триста километров плыли через равнину, покрытую то травой, то лесом, затем с обоих бортов появились горы, и еще день шли между склонами, уходившими прямо в воду. Глаз часто ухватывал ручейки, впадавшие в реку, и крошечные, затененные кронами деревьев русла, которые терялись в прибрежных зарослях.