— Ой, Хойт, — вырвалось у нее, когда он взял ее руки в свои.

— Что значит «Ой, Хойт»?

— Тебе не следует говорить такое.

— Разве я не всегда говорю тебе правду?

— Обычно на эти темы мы не разговаривали.

— Ты считаешь, что я лгу?

— Я считаю, что ты очень добр.

Хойт крепче сжал ей руки, и она подняла на него глаза. Он выглядел до невозможности сексуальным. И голос его прозвучал тоже сексуально.

— Давай сразу условимся: я не лгу. Даже в спальне не лгу. — Он усмехнулся. — Как тебе кажется: синий цвет мне идет так же, как и черный?

Она засмеялась.

— Ты хочешь, чтобы я сказала, какой ты красивый?

— Я вовсе не добиваюсь от тебя комплиментов, — с деланной обидой произнес он, но по выражению его лица было ясно: он хочет как раз этого.

— Ты очень красивый. Ты всегда красив, — снова засмеялась Эдит.

— Ну да? А серьезно ты можешь это сказать? — Хойт, прищурясь, смотрел на нее.

— Как я могу говорить серьезно, когда ты меня смешишь?

— Я-то считал тебя серьезной женщиной, особенно в такой момент, когда необходимо поощрить мое тщеславие. Тебе не кажется, что новобрачному необходимо, чтобы молодая жена немножко польстила ему?

Эдит постаралась придать лицу серьезное выражение.

— Хойт, ты же сам знаешь, что красив. И наверняка уже догадался, что я считаю тебя красивым.

Хойт прищурился и с обидой — на этот раз неподдельной — сказал:

— А как я мог об этом догадаться? Ты больше внимания уделяла Майку и Мозесу, чем мне.

— Но у меня хорошая память на лица, — весело отозвалась Эдит, и Хойт улыбнулся — он любил шутки. — Не могла же я целый день таращить на тебя глаза вместо того, чтобы работать?

— Разумеется. Но сейчас все изменилось, Эдит, и это мне нравится. А тебе?

— Мне тоже нравится.

Он придвинулся поближе к ней и, понизив голос, произнес:

— Тогда почему бы нам не освоить кое-что новенькое? Например: снять с тебя халат, откинуть покрывало и залезть вместе в постель?

Эдит кивнула.

— Хорошо.

Глаза Хойта горели. Он протянул руку к поясу ее халата, дернул за кончик, и Эдит почувствовала, как рукава спустились к локтям, а затем халат упал к ее ногам. Хойт отбросил халат в сторону и, наклонив голову, поймал ртом ее губы.

— Ну как? — спросил он.

— Замечательно.

— Я тоже так думаю. На какой стороне кровати ты предпочитаешь спать? — деловито осведомился он, и ей стало легко и просто.

— А ты? — в свою очередь спросила она.

— Вот на этой, но я не привередлив.

— Чудесно. Тогда я лягу на той.

— Значит, все решено. — Хойт откинул покрывало и жестом пригласил ее лечь. — Только после вас, миледи.

Эдит не могла не заметить, как нетерпеливо блестят глаза Хойта, и сердце у нее дрогнуло от страха и возбуждения. Все годы влюбленности в Хойта она ни разу не задумалась о сексуальной близости.

«Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать…»

Он сказал, что готов ждать, но так ли это на самом деле? И вот теперь она ложится в постель с одним из самых сексуальных мужчин в Техасе. Это ей не по зубам!

До сих пор Эдит умудрялась совладать с Хойтом, когда он бушевал. Ей помогала терпимость, спокойная снисходительность и дипломатичность, но она всегда чувствовала свое женское превосходство над мужскими недостатками: властностью и порой тупым упрямством. Неужели ей все же свойственно женское высокомерие? От этой мысли Эдит стало не по себе. А если она к тому же утратила способность укрощать его? Это ее поразило еще сильнее.

Эдит неожиданно отвернулась и обошла вокруг кровати, чтобы улечься с другой, дальней стороны. Она знала, что Хойт ждет, что она ляжет на той стороне, где обычно спит сам. Но одно дело — предстать перед ним в тонкой, облегающей ночной рубашке и совсем другое — повернуться к нему спиной и переползти на другую сторону матраца, зная, что у элегантной рубашки вырез на спине значительно глубже, чем спереди.

Она улеглась в постель, не глядя на Хойта, хотя знала, что он следит за каждым ее движением. Она буквально ощущала на себе его взгляд. Он не улегся, пока она не укрылась стеганым одеялом. И вот наконец матрац осел под его тяжестью, а тепло, исходящее от его тела, согрело Эдит с головы до ног.

Эдит не приходилось раньше спать с кем-нибудь на одной кровати, за исключением, пожалуй, подружек, с которыми в детстве она спала рядом в скаутском лагере. Но Хойт — не школьная подружка. Он — мужчина, с которым она мечтает много лет провести вместе…

Всего несколько дней назад она довольствовалась бы и свиданием раз от разу. И вот теперь она замужем за ним, он принадлежит ей, и по закону ни одна другая женщина не имеет на него прав. Пока что ее права подтверждены только на бумаге да еще свадебной церемонией. Но и свидетельство о браке, и церемония в церкви связывают их надежнее, чем любое устное соглашение между мужчиной и женщиной. Единственное, что обладает большей ценностью и крепостью, — это дети, которых защитит законный брак.