Утвердительно кивнув, Элизабет засунула руки в карманы джинсов и, опустив голову, уставилась в пол. Весь ее поникший вид говорил о том, что она признала свое поражение. Удивляясь самому себе, Роналд вдруг почувствовал жалость к этой женщине, выглядевшей столь несчастной.

— Что ж, спасибо за то, что приехали, мистер Уотсон, — тихо сказала Элизабет.

— Может, вам стоит отказаться от вашего адвоката и пригласить другого? — предложил Роналд.

— Зачем? Вы так убедительно доказали мне безуспешность любых попыток… Еще раз благодарю вас за хлопоты. — Она протянула ему руку.

— Наверное, можно договориться о том, чтобы вам разрешили остаться в этом доме дольше обозначенного срока.

— Не стоит, — покачала головой Элизабет. — Зачем оттягивать неизбежное.

— Вам есть где жить?

— Разумеется, — поспешно заверила его Элизабет, сама поражаясь тому, с какой легкостью солгала. Нет, она скорее проглотит язык, чем признается этому преуспевающему дельцу, в каком бедственном положении оказалась.

— И у вас, конечно, имеется счет в банке. Ведь каждый месяц на ваше имя перечислялась солидная сумма. Одних процентов должно было накопиться немало.

— Разумеется, — солгала она снова, и почему-то во второй раз это далось ей еще легче, чем в первый. — Благодарю вас за то время, которое вы мне уделили. Пожалуйста, передайте мою благодарность и мистеру Денверу. А теперь извините, у меня много дел…

— Скажите, Элизабет, а Стэнтон получал за свои деньги все, что ему полагалось по контракту?

— Не ваше дело! — краснея от возмущения, бросила она.

«Зачем ты это говоришь?» — изумленно прошептал его внутренний голос. Но Роналд закусил удила и уже не мог остановиться.

— Очень даже мое. Ведь я ваш адвокат.

— По-моему, один из нас сошел с ума. Мне казалось, что вы только что заявили, что не считаете себя моим адвокатом.

— Не придирайтесь к словам. Вы получили от меня юридическую консультацию?

— Да, но…

— С моей стороны было бы непростительным упущением не выяснить, как выполнялись вами условия того, что вы назвали устным соглашением.

— Зачем? Вы только что сказали…

— Я знаю, что я сказал, — прервал ее Роналд.

На самом деле он знал только одно: в нем проснулся какой-то древний, первобытный инстинкт, который повелевал сделать все возможное и невозможное, чтобы овладеть этой женщиной.

— Мне нужна дополнительная информация о ваших отношениях с мистером Пауртоном, — сказал он. — И мой вопрос носит чисто профессиональный характер.

Элизабет словно оцепенела. Взглянув ей в глаза, Роналд увидел там беспомощность и растерянность. Не верь ее невинному виду! — приказал он себе. Ты прекрасно знаешь, что за всем этим скрывается притворство и обман. Но инстинкт оказался сильнее разума, и, сделав еще один шаг в сторону Элизабет, он осторожно провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Она вздрогнула, как пугливый жеребенок.

— Стэнтон удовлетворял вас? — грубовато спросил Роналд. — Я имею в виду не деньги.

— Вы не имеете права задавать мне…

— Его прикосновения вызывали у вас трепет?

Другая рука Роналда легла ей на шею, и Элизабет невольно поразилась, настолько та была горячей. У нее перехватило дыхание, и она вся напряглась, почувствовав желание, в котором не призналась бы даже самой себе.

— Прекратите, — умоляющим и неожиданно тонким голосом попросила она.

Весь пылая от охватившей его страсти, Роналд тихо и нежно повторял ее имя, прижимаясь разгоряченным лицом к ее шелковым, прохладным волосам.

— Роналд, — прошептала Элизабет в ответ.

— Да, дорогая, Роналд. Зови меня только так.

Он приник к ее губам, чувствуя, как она отвечает на поцелуй. Их губы, тела, души слились воедино, и в этом мире остались только они вдвоем. Никто из них не хотел даже думать о том, чем все может кончиться, потому что это было совершенно неважно. Главным было ощущать тот восторг и упоение, которые они дарили друг другу в этот миг.

Роналд положил руки на вздымающуюся грудь Элизабет и почувствовал, как напряглось ее тело. Затем его губы спустились к нежной ямочке на шее.

Сердце Элизабет забилось сильнее. Какие у него губы! А какие у него руки! Касаясь мягко и нежно, они, казалось, одновременно ласкали и изучали ее тело, молились и подразнивали его. Вот они снова легли на грудь, задержались на мгновение и двинулись вниз, к гладкому животу и крутым бедрам. Поглаживающие, возбуждающие движения приводили в восторг и обжигали ее, и внезапно в ответ на ласки Элизабет ощутила где-то глубоко внутри себя биение пылающего пульса…

— Скажи, что ты тоже хочешь этого, Скарлетт, — простонал, изнемогая от желания, Роналд.