— Эта речка, — заметил мастер, — явно не Эльдорадо и не Бонанза, и воды ее не перекатывают самородков, но они доставят нам самородки Голден-Маунт, а это совсем другое дело!

Прошло тринадцать дней, и девятого августа канал был готов на две трети. Но по мере приближения к горе грунт становился каменистым и не таким податливым. Тем не менее работали ломами, кирками и к зарядам не прибегали.

Бен Реддл полагал, что работа будет завершена дней через шесть-семь. И тогда останется дорыть до берега реки пять-шесть футов, а с другого конца пробить стенку между галереей и жерлом. Потом вода сама собой хлынет в недра вулкана.

Все-таки оставалось неясным, сколько же времени потребуется для того, чтобы скопившиеся пары вызвали извержение. Инженер наблюдал за вулканом, активность которого с каждым днем понемногу возрастала. Дым густел над верхушкой, языки пламени поднимались все выше, и в течение нескольких часов плотных сумерек на довольно значительное расстояние подсвечивали окружающую местность. Следовало надеяться, что поток воды, превратившись в пар в центральном очаге, все-таки приведет к извержению и выбросам.

В этот день, после полудня, Нелуто, вернувшись в лагерь, сразу направился к Самми Скиму и, едва отдышавшись, произнес:

— Ах, господин Ским… господин Ским…

— Что случилось, Нелуто?

— Там… лоси!

— Лоси? — взволнованно переспросил Самми Ским.

— Да… полдюжины… стадо… я их только что видел.

— Далеко?

— С милю будет.

И индеец указал на равнину к западу от Голден-Маунт.

Известно, что одно из величайших желаний заядлого охотника — повстречаться с лосями и свалить парочку. Ским еще не смог удовлетворить этого желания со времени прибытия в Клондайк, и это было тем более обидно, что признаки присутствия двух или трех лосей были замечены им в окрестностях Доусона и на территории Фортимайлз. Можно себе представить, как возбудила его охотничий инстинкт новость, принесенная Нелуто, — не меньше, во всяком случае, чем самого Нелуто.

— Пошли! — бросил он индейцу.

Оба вышли из лагеря и прошагали несколько сотен шагов вдоль основания Голден-Маунт. Там они остановились, и Самми Ским собственными глазами увидел стадо лосей, которое спокойно двигалось на северо-запад через широкую равнину.

Конечно же у него возникло огромное искушение тотчас начать охоту. Но время было позднее, и он отложил свое намерение до завтра. Главное, что эти жвачные появились неподалеку, и уж как-нибудь он их отыщет.

Повстречав Бена Реддла, Самми Ским поведал ему о своем намерении. Рабочих рук на канале хватало, и инженер не усмотрел никаких неудобств в том, что Нелуто будет отсутствовать целый день. Было решено, что охотники поднимутся в пять утра и пустятся по следам лосей.

— Но, — добавил Бен Реддл, — обещай мне, Самми, не уходить слишком далеко.

— Ты попроси об этом лосей, — улыбнулся Самми Ским.

— Нет, Самми, я прошу именно тебя. Не блуждай за целые мили от лагеря. Не надо, чтобы мы прекратили работу и принялись искать тебя. Да и потом… всегда есть опасность нежелательных встреч.

— Нет, Бен, здесь края надежные: они совершенно безлюдны.

— Хорошо, Самми, но обещай вернуться еще днем.

— Давай лучше вечером, Бен.

— Вечера на этих широтах занимают половину ночи, — возразил инженер. — Нет, Самми, если ты не вернешься к шести часам, я буду беспокоиться.

— Решено, Бен, решено, — согласился Самми Ским, — к шести часам… и еще четверть часика.

— При условии, что твои четверть часика займут ровно пятнадцать минут!

Бен Реддл все-таки боялся, что кузен, гоняясь за стадом лосей, уйдет слишком далеко. До сих пор никаких индейцев или кого-нибудь еще не появлялось в устье Маккензи, и этому можно было только радоваться. Но, в конце концов, та или иная встреча может произойти в любой день. Поэтому, как только кампания будет завершена, и завершена удачно, инженер немедленно отправится с караваном в Клондайк.

Наутро, еще до пяти часов, Самми Ским и Нелуто, взяв по дальнобойному карабину и провизии на два приема пищи, покинули лагерь в сопровождении собаки Стопа, неистово прыгающей и лающей.

Всякий охотник поймет чувства Самми Скима и его страстное стремление отыскать лосей, увиденных накануне, и убить хотя бы одного из этих роскошных жвачных животных. Его вылазки в окрестности Доусона или Фортимайлз приносили ему лишь обыкновенную дичь, притом некрупную, — дроздов, рябчиков, куропаток. Нашествие золотоискателей заставило крупную дичь отступить на несколько десятков миль, и Клондайк уже не располагал такими живыми ресурсами, как леса Кассиара или берега Пелли. Самми Ским не раз наталкивался на медведей, среди которых были «седоголовый» с серой шеей гризли [112] , бурый медведь, черный медведь и еще один подвид, прозванный «старым рудокопом». Но ему ни разу не доводилось всадить пулю в муфлона [113] , этого дикого барана, предпочитающего обитать в Скалистых горах. Больше везло ему с лесными карибу — оленями покрупнее тех, на которых он охотился раньше в лесах доминиона, но и те уже давно не попадались. И, повторим это, со времени прибытия в Клондайк ему ни разу не удавалось преследовать лося.

Лось — зверь порывистый и быстроходный, что подчеркивается как бы устремленными вперед рогами. Он был обычным животным для территорий, где текут Юкон и его притоки, но рассеялся по разным местам, после того как в Клондайке появились участки золотодобытчиков.

Следствием такой перемены было то, что лось, довольно общительное животное по своей природе, стал более диким и осторожным. Приблизиться к нему трудно, а убить можно только при очень благоприятных обстоятельствах. Это весьма досадно, так как шкура его ценится высоко, мясо отличное, такое же, как говядина, и его можно продать на рынке Доусона по пять франков за фунт.