— Что ж, раз веришь, значит, придется поверить и еще одному факту: Верховная Волшебница Мидлонии служит Кащеру.

Скокс чуть не подавился.

— Гиссандра — служка нечистого? Да ты издеваешься! Как кошка может служить собаке?

— Взгляни правде в глаза, включи свое могущество! — с сарказмом начал я. — Она — женщина. А женщина, добившаяся власти, крайне амбициозна и целеустремленна. Если она знает о чем-то большем, чего ей удалось достичь, она станет добиваться большего! Кто может быть более могущественным, чем Верховный Волшебник? Только Верховный Волшебник после мутации Кащера! И ваша Верховная об этом прекрасно знает, к этому она стремится. Ты думаешь, почему Гиссандра сегодня на Сейме не дала сказать ни слова в мое оправдание? Да потому что я — реальная и единственная угроза их плану. И уничтожить меня надо было сразу, как только я объявился. Что в принципе она и попыталась проделать! А меч? Ты куда его дел? Подожди! Не отвечай. Дай сам догадаюсь. Говорящий клинок ты послушно передал ей, и с тех пор его больше никто не видел. А через пару дней она всем заявила, будто меч вдруг взял — и замолчал. Так было?

— Да… — Скокс выглядел совсем потерянным. — Но нет! Этого не может быть! У тебя нет доказательств!

— Это да, — обронил я устало, — но ты должен помочь мне их раздобыть.

— Да иди ты в лес, если хочешь, чтобы я этим занимался!

— Скокс, я все понимаю, у тебя безответная любовь, но на кону человеческие жизни!

Волшебник густо покраснел, еще мгновение — и, казалось, его голова лопнет, как перезрелый помидор. Он вскочил и с неразборчивым взвизгиванием зашагал к выходу. Однако чародея опередили — дверь снаружи настежь распахнулась и в комнату с лязгом ворвались десятка два стражников.

— Именем князя Радзивилла Седьмого! — рявкнул первый из-под шлема. — Вам приказано следовать за нами. Великий князь хочет видеть. Мы не желаем вам зла.

Все-таки выследили! Но каким образом? Я же так осторожничал.

— В смысле, зла не желаете, но следовать при этом приказано? То есть, в случае чего, — зло все-таки неизбежно? — уточнил я.

— Что? — Для главного в этой шайке стражника лингвистическая конструкция оказалась чересчур сложной.

— Проехали. А что это среди вас ни одного волшебника нет? — Я нагло улыбался, заранее представляя латников грудой металлолома. — Ну-ка, Скокс, покажи им, что бывает с теми, кто без стука открывает ногой дверь.

— Вот ты им и покажи. Развернись, спусти штаны и покажи, — спокойно произнес кудесник и легонько постучал по шлему одного из бойцов. — Они насквозь пропитаны чарами — пока я сниму защиту, нас всех в лоскуты раздерут.

— А-а! — Ситуация оказалась обманчивой, и я нервно сглотнул. — Тогда сдаемся.

Нас окружили плотным кольцом и повели к выходу. Хорошо еще — браслетов не надели.

Наша дружная и многочисленная компания не произвела на посетителей заведения Гномов никакого впечатления. А что, любой из них имел полное право оказаться в нашем незавидном положении, поэтому каждый усиленно делал вид, будто происходящее совсем его не касается. На улице ожидали добычу три запряженных двойками лошадей ментовских «бобика», в которые мы и загрузились. Мне довелось ехать в одном экипаже с главным стражником, поэтому я осмелился уточнить у него парочку вопросов:

— Слушай начальник, так чего это среди вас нет ни одного волшебника? Это разве не их приказ нас взять?

— Нет, мы редко сотрудничаем с Сеймом.

— А как вы узнали, где нас найти?

— У князя густая шпионская сеть, но тебе не обязательно знать подробности.

Ишь, какие скрытные! И что это вдруг от меня понадобилось старому шизофренику, или какой там у него диагноз? Сейчас князек еще прицепится, будто я в Мидлонии нарисовался, чтоб свергнуть их великую психиатрическую династию! Появилось навязчивое ощущение, будто завтрашнего утра мне совсем не видать, как местным жителям Парижа. Хотя я и сам ни разу во французской столице не бывал. Между прочим, в целях безопасности лучше бы остался у Кащера в плену — там хоть убивать не собирались до поры до времени.

Когда мы подъехали к холму, на котором располагался княжеский дворец, стражник захлопнул створки окон экипажей.

— Это что за конспирация? Вы что, секретным тоннелем нас повезете? — от балды предположил я.

Конвоир посмотрел на меня с подозрением и вкрадчиво спросил:

— А ты откуда знаешь?

Вот черт! Поди теперь докажи им, что я не шпион с революцией в голове и гранатой за пазухой!

— Да просто загадки хорошо в детстве угадывал.

— Ну-ну…

Ответ явно неудовлетворительный, на двоечку. Хотя любой дурак догадался бы, что нас везут через тоннель: не было того ощущения наклона, которое обычно возникает при подъеме в гору. Вскоре экипаж остановился, и нас выпустили. Место напоминало некую смесь подземной стоянки с конюшней. Повсюду громоздились кареты, ржали лошади, пахло навозом. Нас проводили — кто бы мог подумать! — к лифту. Не знаю, какой бедолага там вверху крутил шестеренки, но кабинка поднималась довольно быстро. Открывшаяся дверь вела в длинный коридор, увешанный факелами. Несмотря на огонь и пушистые ковры, устилавшие пол, кругом сквозило ледяной прохладой и сыростью. А может, страх перед неизвестностью вызывал подобные ощущения?

Нас водили переходами через просторные залы и гостиные, оружейные и столовые, пару раз было заметно, что даже по одним и тем же помещениям. Опять следы путают, параноики несчастные. Удивляло, что во время пути Скокс молчал, как набивший щеки хомяк. Никому не угрожал, не проклинал, не грозил страшной расправой, а в какой-то грустной задумчивости вышагивал за нами. Наконец возле массивной дубовой двери, украшенной резьбой и обрамленной золотом, нас остановили.

— Сударыню и его могущество сейчас проводят в их покои. А вас, милостивый сударь, прошу к его величеству.

По взмаху руки главного стражники увели моих спутников, а сам он отворил передо мной дверь. Что ж, внутри было вполне уютно. Все устлано цветастыми коврами, будуар в углу, высокое окно, выложенное мозаикой, портреты каких-то дядек на стенах, вперемежку с холодным оружием, огромный пылающий камин. Комнатенка, в принципе, как положено у князя. Только вот сам князь несколько удивил. Он сидел на полу, носом уткнувшись в карту, черкал на ней пером витиеватые каракули и, самое главное, выглядел едва на пару лет старше меня. Вот тебе и старый шизофреник!