К работе с фирмой «Сенер» я привлекал, как всегда, своих ближайших коллег, моих легионеров с ЭПАСа («Союза» — «Аполлона») Е. Боброва и Э. Беликова. Последний в прошлом работал динамиком и проектантом. В начале ЭПАСа мне удалось перетащить его из другого отдела и привлечь к отработке АПАС-75, а после 1975 года подтолкнуть к защите кандидатской диссертации. В последующие годы он участвовал во многих наших проектах и постепенно стал одним из ближайших моих помощников. В 1988 году он стал начальником отдела, ответственным за проектирование систем, динамический анализ и другие вопросы.

В том году, повинуясь веянию времени, все новые начальники избирались в своих коллективах. У меня тогда никаких сомнений в том, кого избирать, не было, хотя выдвигались и другие кандидатуры. Еще пару лет спустя я сделал его своим замом.

Беликов также активно привлекался к нашим инициативным разработкам, таким как большая связная платформа, солнечный парусный корабль, демонстрационный эксперимент «Знамя». Надо сказать, в его отделе он был, так сказать, играющим тренером, многое делал сам, непосредственно работал с исполнителями. К сожалению, подобрать хороших начальников подразделений, входящих в его отдел, он не смог, были на то и объективные причины.

После августа 1991 года, когда сначала обострились все экономические и социальные стороны нашей жизни, а потом пошел обвал, мы тоже ощутили его как за забором, внутри НПО «Энергия», так и за его пределами.

В середине 1991 года у Беликова угнали машину, увели, можно сказать, из?под носа, среди бела дня, от мебельного магазина. Только советские трудящиеся, жившие на зарплату и лишь иногда — на мелкие приработки за счет шабашки, могут до конца представить и оценить последствия этой потери. Машину не нашли, несмотря на все принятые меры, хотя настоящий автомобильный и прочий разбой был еще впереди. Как раз в это время делили бурановские машины в качестве одного из поощрений, выделенных правительством страны за запуск КС «Энергия» — «Буран». Несмотря на все наши ходатайства и демарши, включая мой отказ от своих очередных претензий на это «благо», руководство НПО и Ю. Семёнов в выделении машины Беликову отказали. Это произошло в середине 1992 года, а в конце года он, чтобы заработать деньги и покрыть коммерческую разницу в катастрофически подскочившей цене, отпросился у нас в отпуск, на шабашку… в Испанию и обещал оттуда приехать на «жигуле». Он не приехал, не приплыл и не прилетел.

Последний раз Беликов позвонил мне в конце февраля 1993 года, когда мы уже состыковали «Союз ТМ-16» с новым АПАСом и развернули первый солнечный парус, наше «Знамя». Как стало известно позже, на следующий день он подписал контракт с фирмой «Сенер». До этого я, как мог, сдерживал требования моего руководства уволить «невозвращенца». Продолжать дальше тянуть это дело стало бессмысленно. Так стечение обстоятельств лишило меня заместителя и товарища.

Говорят, каждый волен поступать, как хочет, как говорит ему ум, как подсказывает ему совесть. Это правда. В переломное время ломаются страны и целые народы, не говоря об отдельных людях. Наш народ пережил много таких периодов в XX веке. Человек — существо сложное. Он может быть разным в разных условиях. Лишь немногие готовы стоять до конца. Примеров этому тьма. Отказаться от своих, от своего дела тоже надо иметь особое мужество. Мне от этого не легче, как не легче от этой философии. Трудно, потому что осталось брошенным на произвол судьбы дело, остался обезглавленным отдел со всей его незавершенкой. Это — не общие слова, на протяжении нескольких лет мы испытывали и продолжаем испытывать большие трудности, потому что оставалась не до конца отлаженной математическая модель АПАСа, не организован анализ данных динамических и кинематических испытаний, без настоящего призора готовилась последняя многоразовая солнечная батарея для полета на Спейс Шаттле. Все было брошено неожиданно, на произвол судьбы.

В течение двух с лишним лет отделом руководил его заместитель В. Волошин, которого я перевел к Беликову из другого подразделения; он умер скоропостижно осенью 1995 года, а я так и не решился назначить его начальником.

Испания не виновата, но она сыграла со мной злую шутку. Виновато то, что можно снова назвать нашим проклятым прошлым, оно лишь усугублялось настоящим и конкретными людьми.

Летом 1991 года в НПО «Энергия» приехал американский адмирал Ричард Трули. Этот визит стал первым посещением администратора НАСА альма–матер советской космической техники, которая, как вскоре выяснилось, в этом статусе и под этим названием доживала последние месяцы. Тогда мы еще не могли знать этого. Программа посещения включала демонстрацию системы стыковки на стенде «Конус». Мы встретились с Трули как старые знакомые: во время программы «Союз» — «Аполлон» он входил в один из экипажей поддержки. Позднее он несколько раз слетал в космос на Спейс Шаттле.

Показывая АПАС-89, я решил сказать образно, чтобы мои слова запомнились: «Посмотри, Дик, он — андрогинный, это значит одновременно и мужской, и женский. Как настоящий мужчина, он сильный, надежный и всегда готов к стыковке. Как настоящая женщина, она элегантна, привлекательна и несколько загадочна, поэтому что она… все?таки андрогинна!»

Больше всех смеялась, записывая мою репризу, молодая симпатичная корреспондентка какой?то американской газеты.

Этому событию предшествовала целая рекламная кампания, которая началась в 1989 году. Шел уже 4–й год перестройки, постепенно мы начали избавляться от уз развитого, неразвитого и недоразвитого социализма, которые мое поколение всосало с молоком матерей, которое вошло в нас с кровью, потом и страхом наших отцов. Медленно, шаг за шагом мы смелели. Нам хотелось стать людьми «освобожденного труда», не такого, какой принесли нашему народу Ленин и Сталин, вырвавшие народ из одного рабства и тут же загнавшие его в другое. Хотелось иметь право говорить о плодах своего труда, о своих достижениях, участвовать в распределении полученных результатов, моральных и материальных.

Европейские проекты «Гермес», «Колумбус» и другие, связанные со стыковкой, тащились медленно. Совместная работа с испанской фирмой «Сенер» заходила в тупик. Однако положительным итогом нашего участия в этих работах стало то, что информация о новой технике стыковки вышла за границы НПО «Энергия» и Главкосмоса, ушла за границу. Это давало мне формальное право шире использовать эту информацию. Я набрался решимости действовать смелее, расширить сферу рекламы и своей деятельности.

Весной 1989 года, договорившись с ребятами из отдела выставок Главкосмоса, мы вписали новый АПАС в состав экспонатов для очередного авиационно–космического салона в Париже, в Ле Бурже. Этот нестандартный экспонат вносил новую струю в выставочную деятельность Главкосмоса.