– Зачем ты здесь?

– Я всего лишь целительница, мой господин. Как и странствующие менестрели, я бываю то тут, то там и лечу людей от разных хворей. Таково мое ремесло. Как бродячие музыканты услаждают слух, привнося мир и покой в беспокойные сердца своей музыкой, так и я усмиряю телесные немочи целебными мазями и отварами.

– Хмм… никогда не любил хныканье этих жалких комедиантов. Киркэлди? Помнится, я где-то уже слышал это имя прежде. Откуда ты?

Гнев скрутил все внутренности Мэлди в тугой узел. Это ж надо, распутник даже не считал нужным помнить, из какого клана происходила женщина, которую он обольстил и бросил. Маргарет всегда помнила о нем, а вот Битона, кажется, забыл о ней в ту же минуту, как узнал, что она разрешилась девочкой.

– Из тех Киркэлди, что из Данди, – напряженно ответила Мэлди, понимая, что ее голос уже окрашен первыми признаками едва сдерживаемой ярости, но больше она не могла держать себя в руках, и это явно не прошло незамеченным. Спутник Битона напрягся и теперь, прищурившись, пристально ее разглядывал.

Вполне возможно, что ее родовое имя показалось знакомым этому странному человеку. Очевидно, он является правой рукой Битона. И если состоял при нем достаточно давно, то вполне мог помнить о прошлом своего господина, даже больше его самого. В этом не было бы ничего странного, ведь обязанность доверенного лица, занимающего столь высокое положение, – знать всех врагов своего лэрда поименно, а еще лучше – лицо. Ведь случалось, что человек, которого и всерьез-то не воспринимали, принимая за мелкую сошку, мог оказаться смертельным врагом. Мэлди вдруг вспомнился давний разговор с матерью, в котором та упомянула об очень худом мужчине с вытянутым лицом, который повсюду, словно тень, следовал за Битоном. Теперь Мэлди была уверена, что тогда Маргарет имела в виду именно этого человека.

Она подумала, что время и опыт сделали его еще более опасным и осторожным, а посему снова постаралась обуздать свой гнев, наконец-то вняв увещеваниям здравого смысла. Мэлди не без оснований подозревала, что в лучшем случае упустила возможность проникнуть вниз и увидеться с Эриком лишь на сегодня, а в худшем – навсегда. И теперь для нее первоочередная задача – целой и невредимой выбраться из зала, не возбудив против себя еще больших подозрений. Однако бросив быстрый взгляд в лицо молчаливого спутника Битона, девушка поняла, что и для этого, вероятно, уже слишком поздно. Из-за беспечной потери самообладания, – когда Мэлди не сумела скрыть от внимательных глаз вспышку клокочущей внутри ярости, – придется изрядно потрудиться, чтобы не усугубить положения и не натворить чего-нибудь такого, за что ее могли бы попросту казнить.

– Я ведь был как-то в Данди, не припомнишь, Калум? – произнес Битон, адресовав вопрос мужчине за своей спиной и по-прежнему не сводя пристального взгляда с Мэлди. – Постой-ка… несколько лет назад?

– Да, мой господин, – ответил Калум неожиданно грубым и низким голосом, просто не верилось, что такой звук может исходить из этой узкой и впалой груди. – Двадцать лет назад, а может, и того раньше. Вы еще там ненадолго задерживались из-за одной сладкой крошки.

– Ах да, – задумчиво протянул Битон и препротивно улыбнулся Мэлди. – Стало быть, ты одна из моих ублюдков?

Мэлди не видела смысла и дальше скрывать правду, потому что стало ясно, что Калум точно знал, кто она такая.

– Да, меня произвела на свет Маргарет Киркэлди, девушка благородного происхождения, которую вы сначала обольстили, а затем бросили.

– Маргарет? Я знал слишком многих Маргарет в своей жизни. Но чем дольше смотрю на тебя, тем больше начинаю припоминать. Как я подозреваю, вы с матерью очень похожи, оттого-то вы обе и перемешались у меня в голове. Но все же воспоминания слишком бледны и смутны – мне так и не встретилось женщины, которая была бы достойна большего, нежели одной горячей ночки да скорого прощания.

Мэлди пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не ударить его по лицу за оскорбительную насмешку. Мэлди прекрасно сознавала, что, учитывая в сколь плачевном состоянии находилась его кожа, даже малейшее касание способно причинить ему сильную муку, но тем не менее всем сердцем жаждала причинять эту боль. Она даже не предполагала, что вообще может быть настолько переполнена злобой и ненавистью. Тоненький внутренний голосок настойчиво твердил, что это животное просто не заслуживает столь сильных чувств и что единственным человеком, который пострадает от противостояния с Битоном, будет она сама, но Мэлди не желала прислушиваться к голосу рассудка. Такая сильная ярость и явная ожесточенность мыслей тревожили и ошеломляли, но ничуть не привносили покоя в смятенную душу. Мать хотела, чтобы обидчик просто исчез с лица земли, а вот сама Мэлди – чтобы перед смертью он испытал все муки ада.

– Это слова развратника, думающего лишь тем, что между ногами. Из-за скудоумия таких глупцов обычно ожидает печальная участь.

Калум шагнул было к ней с намерением ударить, но Битон резким движением руки остановил его.

– Ты явилась просить денег? Надеялась набить свой тощий кошелек звонкой монетой просто потому, что нас связывают узы крови?

– Да я не прикоснулась бы к твоим поганым деньгам, даже если бы от меня остались только кожа да кости, а чтобы не подохнуть с голоду пришлось бы ползать на брюхе по сточным канавам в надежде отыскать хоть какую-нибудь еду. Да в твоих сундуках просто не найдется столько денег, чтобы расплатиться за все твои преступления.

– О, тут ты ошибаешься. Их у меня предостаточно. Имея деньги, можно решить большинство проблем и преодолеть любые преграды.

– Только не в этот раз.

– Нет? А вот твоя мать была более чем рада принять от меня деньги, впрочем, как и большинство шлюх.

– Моя мать не была шлюхой, когда ты вознамерился соблазнить ее, глупышку, вдали от семьи. Ты просто погубил ее. Ты лгал, манил пустыми обещаниями, которые и не думал выполнять, а потом бросил ее, обесчещенную и без единого пенни в кармане, когда она не сумела родить сына, которого ты так жаждал.