Катя была обескуражена таким приемом. Дрожащим от волнения голосом она произнесла:

– Понятно, Костя не хочет разбираться со мной при свидетелях. Но погоди, я улучу минутку.

– Где? На поминках, что ли? Кто тебя туда звал?

– Сама приду. Он не захочет скандала и все мне скажет. Потом пусть катится к чертям!

– А я думала, у тебя к нему настоящие чувства, – не удержавшись, съязвила подруга. – Помнится, вчера ты что-то на эту тему говорила.

– Ах, да иди ты…! – Катя выругалась, глядя вслед удалявшимся людям. – Слушай, я побегу к нему сейчас, перехвачу у машины. На поминки можно и не попасть.

– Отложи до завтра…

– Это ты мне советуешь?! Ты?! Когда проклятое панно, в которое всажено алмазов на несколько миллионов долларов, находится непонятно где?!

У Кати лихорадочно блестели глаза. Она облизнулась, очень напоминая в этот момент змею, готовящуюся к броску. Инстинктивным, кокетливым жестом поправила волосы, заложив вьющуюся прядь за ухо:

– Не надейся, я его так просто не отпущу!

И побежала туда, где за оградой кладбища виднелись ожидающие машины.

Александра медленно двинулась следом. Она не торопилась вступить в перепалку, которой, как предполагала женщина, не удалось бы избежать. Однако когда она вновь увидела артиста и Катю, те стояли рядом и, судя по лицам и жестам, вполне мирно беседовали. Катя нежно и сочувственно улыбалась, беспрестанно дотрагиваясь до «бесценного Костика», как она называла любовника в хорошие минуты. То снимала пылинку с рукава, то поправляла криво сидевший галстук, а то хозяйским жестом залезала к нему в карман, доставала носовой платок и, за что-то ласково пожурив мужчину, промокала уголок его глаза.

– Змея, – низким голосом проговорила какая-то женщина, остановившаяся рядом с Александрой.

Художница обернулась и увидела сестру Боброва.

– Вот подлая-то! – продолжала та, уже куда громче. – Явилась прямо на могилу к бедной Варе! А Костя разнюнился, ушами хлопает, как всегда! Постыдился бы людей!

– Может, он теперь на ней женится? – предположила другая женщина. Александра побоялась вторично оглядываться и рассматривать заговорившую.

– Тогда она его в два счета рядом с Варей в могилу уложит, помяните мое слово! Очень ей надо со стариком возиться! Обчистит и угробит!

– И так уже обобрала, не дай бог, – сочувствовал третий женский голос. – Он ведь ей квартиру купил?

– Да еще в самом центре! А старшего сына выселил в область, так что я в гости к племяннику раз в месяц приезжаю, не чаще. А какой он Катьке дом строит?!

– Это сколько же денег туда идет? – ужасалась слушательница. – А эта тварь уж конечно молодого любовника давным-давно завела!

Александра не выдержала и отошла от женщин. Теперь она приблизилась к актеру и Кате настолько, что уже различала фразы, которыми те обменивались. Говорила, впрочем, больше Катя, мужчина отвечал ей короткими бессвязными звуками, вроде «Э?» или «М-м-м?».

– Прошу тебя, котик, – ласкалась подруга. – Не убивайся так, на тебя смотреть жалко. Ей твои слезы уже не нужны. Да ты перед ней не очень и виноват… Она терпела, но и ты терпел… Кто страдал больше, разве подсчитаешь?

Бобров судорожно вздохнул, глядя в сторону. Его взгляд был устремлен прямо на Александру, но, к счастью, актер находился в такой прострации, что не узнавал ее.

– Я не пойду на поминки, хотя мне страшно тебя оставлять в таком состоянии… Но дай слово, что вечером вернешься в санаторий! – Катя тонко уловила настроение любовника и, очевидно, сообразила, что сейчас он не способен заключать какие-либо сделки. Она пыталась лишь отыграть свои позиции, утраченные во время ссоры. – Я ужасно раскаиваюсь в том, что наговорила тебе всякой ерунды… Но ведь и ты мне нанес удар прямо в сердце.

– М-м-м… – Константин Юрьевич издал такой стон, будто у него заболели все зубы разом.

– Мы с тобой вечером все обсудим и простим друг другу… Или нет, – в ее голосе послышались мурлыкающие нотки, – мы ни о чем грустном говорить не будем. Просто погуляем, там ведь чудесный парк! Я не успела толком ничего рассмотреть, но мы завтра же…

– Катя, оставь меня в покое, – вдруг прервал ее артист. – Уезжай! Между нами все кончено.

Его надтреснутый голос был почти неузнаваем. Женщина от неожиданности отступила на шаг:

– Что?! Почему кончено?! Из-за какой-то глупой ссоры? Я же извинилась!