— Думаешь?

— Скорее всего... У нас, где многое, в финансовой сфере в том числе, стоит на дутых величинах и рекламных кампаниях, имидж значит очень много... — Б. О. сбросил скорость у автобусной остановки, чтобы не окатить из лужи какую-то старуху. — Но ведь это была сугубо внутренняя, конфиденциальная информация. Твой муж, кажется, вовсе не собирался выносить ее за стены фирмы. — Он помолчал. — Нет, тут что-то другое. Эти ребята должны были иметь веские основания для того, чтобы устранить его. Очень веские. И они такие основания, судя по всему, имели.

— Да ну! — отмахнулась она. — У нас за сотню рублей могут отправить случайного прохожего на тот свет... — Она всплеснула руками. — Ой, забыла! Притормози у какого-нибудь магазина. Дома холодильник пустой.

Б. О. свернул на стоянку перед универсамом. Бася вернулась минут через двадцать с огромным полиэтиленовым пакетом, бросила его на сиденье.

— Вечером у нас будет курица по-техасски, — доложила она, вытаскивая из пакета плоскую, обтянутую серебристой фольгой упаковку. — Очень удобно. Сунул в духовку — и готово. И вкусно, я пробовала: это кусочки курицы, обжаренные в масле с красным перцем. Ты любишь острое?

— Люблю. От острого кровь быстрей бежит по жилам. И повышается половая потенция.

На ее лице появилась лукавая кошачья улыбка, рука опустилась на его колено и медленно поползла вверх, достигла тугого, упругого бугорка и ласково сдавила его; навалившись грудью на плечо Б. О., она шепнула:

— Так что нам мешает?

— Довольно... — процедил он сквозь зубы. — А то нам придется заняться этим прямо сейчас и прямо здесь.

— Ну и что? — весело отозвалась она. — Чего стесняться-то? Мы же теперь, насколько я понимаю, вольные степные люди с большой дороги — где приспичит, там друг друга и любим.

— Сначала давай съедим твою курицу с красным перцем. — Он плавно тронул автомобиль с места и выехал со стоянки.

Ванночка с аппетитным блюдом так и не добралась до духовки, потому что сначала они легли в постель и занялись тем, о чем оба подумали еще на стоянке перед универсамом, потом спали часов до трех дня, потом пили кофе на кухне, а потом Б. О. потянулся к телефону.

— Сегодня суббота, — напомнила она.

— Ничего. — Он набрал по памяти номер, обозначенный в адресной шапке Митиных факсов. — Говорят, они там у себя на Охотном Ряду думают круглосуточно и без выходных.

— Пойду залягу в ванну.

Она лежала в теплой бархатной лене, погрузившись в блаженное состояние совершенного безмыслия, которое было вдруг нарушено щелчком дверного замка.

— Ты не голодна? — поинтересовался Б. О., подошел к зеркалу и, округлив рот, ощупал лицо — этим жестом мужчины предваряют процедуру бритья. Затем он скинул рубашку, выдавил на помазок гусеничку крема и тщательно взбил на щеках пышную мыльную пену.

— К чему ты насчет аппетита? — спросила она.

— К тому, что мы идем в ресторан.

Я дозвонился, рассказал он. К счастью, аппарат был отключен от факсового режима. Самого этого мужика, правда, на месте не оказалось, ответил женский голос, типично секретарский: Геннадия Петровича уже сегодня не будет на месте, но если вам срочно нужно с ним связаться, то его можно после пяти вечера застать в "Эльдорадо", там устраивается скромный банкет.

— Вообще-то, насколько я знаю, — сказал Б. О., водя станком по щеке, — это клубный кабак с ограниченным доступом. Ничего, попробуем прорваться. Если не все места будут заняты, у нас есть шанс. Надо одеться поприличней.

— О-о-о, — мечтательно протянула она. — Сто лет не надевала вечернего платья. Прошлой зимой, когда на лыжах каталась, привезла из Франции — самый писк. Знаешь, весь верх из полупрозрачной ткани, из муаровой такой, дымчатой. И сзади клин вставлен. Хорошо... Лифчик не надо надевать. Да и трусики тоже.,

— Это еще почему? — спросил Б. О., не донеся до лица ладонь, смоченную одеколоном.

— Как — почему? Чтоб попку было видно.

— Ой, нет! — Он поморщился, ошпаривая щеку. — Давай что-нибудь поскромней придумаем. Попка у тебя очаровательная, кто бы спорил, но боюсь, она слишком будет бросаться в глаза.

— Жаль... — разочарованно Сказала она. — Но хоть грудь-то чуть-чуть приоткрыть можно?

— Чуть-чуть можно.

— И то хлеб... — Она оперлась о бортик ванной, встала во весь рост и, подставив под груди ладони, слегка приподняла их. — Еще ведь вполне ничего, а? — с надеждой в голосе спросила она.

— Вполне, — ответил Б. О., косясь на нее.

Им повезло. Завсегдатаев с клубными карточками собралось немного, и в ресторан удалось пройти. Они уселись за изысканно сервированный (в бледно-желтых тонах) столик.