Мейстер перебирал в голове картины, которые можно создать из этих прекрасных тел, пока еще даже не подозревающих о великой роли, которую им предстоит исполнить, – послужить средством, стать частью великого произведения искусства. Он подчеркнет красоту уродством, покажет ее хрупкость и зыбкость, докажет, что отвратительное – всего лишь обратная сторона прекрасного и что чем омерзительнее черты, тем о большем совершенстве они свидетельствуют, напоминают, ибо нельзя мыслить о степени уродливости, не имея при этом в виду степень прекрасного.

Мейстер с удовлетворением заметил, что лодка направилась к берегу. Наконец-то пришла пора явить миру истинное искусство – то, которое он заслужил. Несовершенство должно быть исправлено, гармония восстановлена, а несправедливость – искоренена.

Вампир вынул из ножен пятнадцатидюймовый острый, как бритва, кинжал и тенью скользнул навстречу вылезавшим из лодки людям.

Дьяк сидел на крыше, закрыв глаза и положив руки на колени. Вокруг него горели ароматические свечи и пучки наркотических трав. Пьянящий аромат проникал в мозг, рождая видения и помогая сознанию сосредоточиться на одной-единственной цели: пронизать пространство на многие тысячи миль и увидеть, чтоприближается к Земле.

Он разглядывал комету в подзорную трубу, но она выглядела вполне обычно. Почти такие же Дьяк видел и раньше. Возможно, она была немного больше и ярче, но в остальном…

И все же подозрения не оставляли Дьяка. Он чувствовал, что с этой кометой что-то не так. Единственным способом все выяснить было перенестись к ней и попытаться проникнуть внутрь небесного тела.

Дьяк медитировал долго. Его телохранители стояли по периметру крыши, зорко вглядываясь в темноту на случай, если где-нибудь засел стрелок с арбалетом. Время от времени кто-нибудь из них проходил мимо герцога и по его лицу пытался понять, не собирается ли он выйти из транса.

Дьяк пробирался сквозь безвоздушное пространство, которое начинался там, где кончался окружающий Землю воздух. Здесь было темно, холодно и опасно. Внутренним взглядом герцог различал смертоносные волны, способные разрушить плоть, идущие из глубин космоса и постепенно рассеивающиеся в атмосфере.

Комета виднелась вдали белой точкой, тянущей за собой хвост с небольшим ответвлением. Дьяк мысленно потянулся к ней, преодолевая пространство. Через некоторое время навстречу герцогу начали попадаться глыбы грязно-серого льда, окруженные вихрями мелкой замороженной пыли. Комета становилась все больше, она выросла до нескольких сотен миль, так что хвост терялся из виду. Она пронеслась мимо Дьяка быстрее молнии, и ему пришлось мысленно догонять ее. Зацепившись за нее, он принялся ощупывать тонны спрессованного льда. Нужно было охватить сознанием всю комету, чтобы понять, что с ней не так. Дьяк приготовился к долгому путешествию сквозь тьму и холод.

Темная, как глаза единорога, ночь простерлась над миром. Тяжелые, наполненные дождем тучи неслись по небу, заволакивая звезды и задевая рваными краями рога бледно-желтого месяца. Время от времени при всполохах сверкавшей на краю неба молнии белела пустынная, змеившаяся вдаль дорога, а затем все опять погружалось во мрак, очертания деревьев терялись, сливаясь в единую, непроницаемую стену тьмы, которая возвышалась по обе стороны тракта, образуя некое подобие аллеи.

Всадники в молчании проехали через деревню Приречную, потом обогнули небольшую дубовую рощу. Ветер развевал их волосы, казавшиеся белесой паутиной, и полы плащей.

Гроза между тем усиливалась, молнии били в горизонт одна за другой, подобные копьям богов, а ветер, предвестник урагана, трепал гривы и хвосты коней.

Кавалькада пошла крупной рысью, и вскоре пошел сильный дождь. Всадники плотнее закутались в плащи. С неба падали потоки воды, резкие порывы ветра бросали их во все стороны, выбоины на дороге быстро превращались в лужи.

До цели путешествия оставалось еще три мили, которые всадники проехали под проливным холодным дождем.

Когда кавалькада, оставив позади себя Дубранку, подъезжала к мосту через Намедь, какой-то человек, укрывавшийся от дождя под деревом, с которым он сливался в темноте, молча вышел на середину дороги. Он оказался высок ростом, но был худ и слегка клонился вперед, словно преодолевая порывы ветра.

Дарон кивнул ему, и человек, не оборачиваясь, зашагал через поля, а кавалькада, съехав с дороги, последовала за ним. Шагов через пятьдесят всадники встретили ручей и перешли его вброд. При блеске молнии они на миг увидели деревню Медвянь, разоренную и опустевшую. Силуэты покосившихся домов и сломанных плетней казались особенно унылыми и зловещими в голубоватом свете молний. Было заметно, что некоторые строения погубил пожар, ибо от них остались одни лишь остовы.

Невин откинул плащ: он с наслаждением подставлял под ливень лоб и тело. Вода струилась с черных доспехов, которые матово блестели при вспышках молний, искрясь подобно рыбьей чешуе. Быстро вымокшие белые волосы прилипли ко лбу и высокому защитному воротнику.

Снова блеснула молния; человек поднял руку, и в голубоватом свете прочертившего небо до самой земли зигзага всадники разглядели вход в поросшее соснами и вереском ущелье. Здесь начиналась дорога на Бальгон, та самая, по которой некогда пришли в Город Мертвых рыцари Малдонии под предводительством Железного Герцога. Проводник кивнул, давая понять, что путь свободен, и кавалькада двинулась между нависающими с обеих сторон тропы скалами.