– Оборотни?

– Нет, я имею в виду другое. Представь, что человек может принять облик того, кого захочет. Любой.

– Это возможно?

– Не знаю. Похоже, что да.

– Никогда не слышал о подобном, – Ирд пожал плечами. – Разве что в сказках.

– Например?

– Сразу не вспомнить. Но что-то в детстве мне рассказывали. Кажется, такие существа назывались морокунами или что-то в этом роде. Те еще твари, если не ошибаюсь, – Ирд рассмеялся. – Неужели ты встретил кого-нибудь из них?

– Возможно, – Дьяк кивнул и посмотрел на замок, словно хотел увидеть сквозь стены раненого Ольгерда. – Но нужно убедиться.

В это время к ним подбежал человек, которому Дьяк приказал подготовить корабль к полету.

– Ваше Величество, все сделано! – сказал он, поклонившись.

– Хорошо. – Дьяк посмотрел на Ирда: – Не передумал?

– Ни за что!

– Тогда идем.

Они поднялись по трапу и очутились на палубе – узкой полоске настила, шедшей вдоль бортов. Затем спустились по лестнице на дно гондолы и сели на низкую дощатую скамейку.

– После взлета можно будет встать и посмотреть вниз или вокруг, – объяснил Дьяк. – Но сейчас это опасно: может тряхнуть и мы полетим вниз. Не спасут даже поручни, – он указал на ограждавшие палубу с внешней стороны туго натянутые канаты. – Со временем все это нужно будет усовершенствовать, – сказал он, обводя корабль цепким, оценивающим взглядом. – Я хочу обшить гондолу бронзой, но не уверен, что шары смогут ее поднять.

– Это сооружение великолепно, – искренне сказал Ирд. – Оно – самое великое изобретение из всех, о которых я читал.

Дьяк усмехнулся.

– Ты просто еще не привык, – сказал он. – Через пару недель воздушный корабль покажется тебе не более удивительным, чем обычный. Думаю, и на первую лодку люди смотрели с таким же восторгом, как ты сейчас на эту громадину. Но вот что действительно заслуживает внимания, так это двигатель, который заставляет крутиться винт, – Дьяк показал на корму, где виднелся паровой котел, под которым рабочие разводили костер. Шары уже почти наполнились воздухом, и вскоре корабль должен был оторваться от земли.

– Ты расскажешь мне, как он работает?

– Потом. Пока просто наслаждайся полетом.

Гондола вздрогнула, так что Ирду пришлось ухватиться за скамейку. Но прошло еще не меньше минуты, прежде чем корабль начал подниматься. Он кренился то в одну, то в другую сторону, словно его носило по невидимым волнам, но затем выровнялся и повис.

– Пойдем наверх, – предложил Дьяк, вставая.

Из-за рева костров и шума поднимающегося вверх горячего воздуха было плохо слышно, и поэтому Дьяк показал на палубу рукой. Они поднялись по лестнице.

Ирд увидел раскинувшийся внизу Ялгаад, ярусами уходивший к озерам и рекам.

– Значит, все это теперь принадлежит тебе? – спросил он Дьяка.

Тот кивнул.

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Что ты будешь делать с Малдонией? Ты ведь не любишь сидеть на одном месте.

– Иногда бывает интересно где-нибудь задержаться. Эта страна мне подходит. У нее есть возможности.

– Для чего?

– Для войн. Многочисленных и великих. Малдония могла бы стать империей, и я хочу помочь ей.

– Чтобы стать императором?

– Нет, чтобы играть.

– Играть? – Ирд удивленно взглянул на Дьяка.

Тот кивнул.

– Это похоже на шахматы. Страна как доска, а люди – как фигуры. Их можно передвигать, выигрывать и проигрывать. Порой становится довольно увлекательно.

– Но ведь это… жестоко.

– Почему? Это происходит постоянно, просто не все сравнивают жизнь с игрой. Каждый правитель – игрок. Если он не будет получать удовольствие от игры и стремиться к победе, зачем ему тогда вообще садиться играть? Я хочу Малдонии славы. В ней живут сильные и благородные люди, но у них слабые правители – что короли, что аристократия. Мархак мог бы выиграть одну-две войны, но он был слишком самолюбив и закончил бы жизнь тираном. Или довел бы страну до разорения.

– Но почему ты все время говоришь о войнах? Разве они так необходимы? Ты забыл, что стало с моей страной?

– Нет, не забыл. Но я видел много разрушенных городов и разоренных земель еще до того, как ты родился, и их уничтожали армии, а не короли. В любой битве сражаются, умирают и убивают люди – сотни, тысячи, страны, народы, – а не один правитель. Каждый из этих воинов обладает своим разумом и собственными желаниями, но он или соглашается с приказом своего короля, преследуя собственные интересы, или выбирает покорность.