Корабли сближались, теперь можно было разглядеть расположившихся вдоль бортов пиратов – они держали крюки и мечи, готовясь к абордажу. Торг отдал приказ готовиться к бою, и через минуту вся команда высыпала на палубу. В руках у матросов были мечи и небольшие круглые щиты, а некоторые сжимали длинные копья.

Когда пиратские корабли подошли на расстояние выстрела, гренадеры запустили катапульты, и снаряды с зажигательной смесью полетели над водой. Несколько из них упали в воду, остальные угодили в обшивку ближайшего неприятельского корабля и подожгли ее, два или три разбились о мачты, и огонь пополз по парусам. Пираты засуетились, пытаясь потушить пожар. С торжествующими воплями матросы «Королевы морских глубин» зарядили катапульты горшками со змеями и выстрелили. Глиняные сосуды с легкостью разбивались о палубу, и ядовитые гады расползались, шипя от злости. На первом пиратском корабле началась паника. Команда уже не тушила пожар, а в основном убегала от змей. Несколько ужаленных бились в судорогах, представляя собой совершенно жуткое зрелище, что отнюдь не способствовало поднятию боевого духа корсаров.

Следующий залп «Королевы» поджег несколько человек и снасти. Судно стало похоже на огромный факел. Многие прыгали в воду, предпочитая утонуть, чем сгореть живьем или быть укушенным. Другие два корабля начали обходить «Королеву», чтобы взять в «клещи». Торг дал сигнал отразить атаку. Вооруженные матросы распределились по обоим бортам и напряженно ждали. Неприятельские команды приготовились к абордажу. В воздухе просвистели крючья и зацепились за обшивку и снасти. Пираты начали притягивать свой корабль к «Королеве», чтобы навести сходни. Матросы под предводительством первого помощника Нирма принялись рубить канаты, копейщики выставили вперед свое оружие, и борт корабля ощерился стальными наконечниками, словно гигантский еж.

Ударили катапульты. Огни Итинель разбились о вражеское судно, и пираты посыпались в воду, мгновенно превращаясь в угли. Несколько снарядов подожгли центральную мачту, и огонь объял алые паруса. Все три корабля окутал дым. Последнее судно корсаров отвернуло в сторону – по-видимому, капитан решил не давать сражения. На всякий случай гренадеры «Королевы» дали по нему залп, и корабль отошел, пылая бизань-мачтой и кормой. В это время рухнуло несколько рей на первом пиратском судне, к тому моменту уже почти полностью объятом огнем. Следом в воду полетел марс, человек, сидевший в нем, превратился в уголек. Торг дал приказ отойти подальше от пылающего корабля. Никто из пиратов уже не помышлял об абордаже, большинство тех, кто уцелел, барахтались в воде, надеясь лишь на то, что их не станут добивать. Впрочем, в этом не было необходимости – невдалеке уже показались черные гладкие плавники акул. «Королева морских глубин» прошла мимо тонущих кораблей и легла на свой прежний курс.

Бурный поток выбросил Невина в небольшой залив или бухту – справа виднелась излучина скалистого берега, изрытого фьордами. Несколько арочных гротов высилось из воды подобно фантастическим морским животным, выходящим из океана. Они отбрасывали длинные тени, а от затянутого огненной дымкой горизонта пролегала полоса жидкого золота – закатное солнце почти скрылось в черной маслянистой воде.

Лодка, почти до краев набравшая воды, едва держалась на плаву, готовая в любой миг перевернуться. Невин не знал, где находится, но видел, что он по-прежнему в Малдонии – вдоль берега громоздились синие отвесные горы, густо поросшие хвойным лесом, окутанным сизым вечерним туманом. Пещера, из которой выбросила лодку бурная подземная река, терялась в темноте, с нее свешивались тяжелые влажные нити вьюнка, плюща и остролиста, легкий ветерок шевелил верхушки тонких берез и осин, чьи силуэты скрадывались на фоне тянущихся к набрякшему свинцовыми облаками небу гор.

Невин обвел глазами бухту и заметил примерно в полумиле большой корабль, на палубе которого горели огни. Он явно остановился на погрузку, а значит, неподалеку должно быть крупное прибрежное селение, где можно запастись пресной водой и провизией. Судя по всему, судно шло откуда-то с запада, вероятней всего из Сибарга или Алых Копей, и направлялось на восток за грузом экзотических товаров. Невин бросил короткий взгляд на синеющий лес и почувствовал, как его тело наполняется жаром ненависти, боли, отчаяния и горя – все эти чувства смешались и захлестнули его, обжигая разум тысячью жалящих плетей. Его единственная любовь мертва, он не уберег ее, потерял… навсегда. «Навсегда!» – слово вспыхнуло в голове Невина новым смыслом и породило только отчаяние: вечность, в которой не будет Мелиссы, становилась бессмысленной, превращалась в тяжкое бремя. Конечно, у него есть Служение, он должен исполнить волю Молоха, но его собственная жизнь больше не имела для него притягательности. Осталось только тело, оболочка, бездушное и бесчувственное орудие Кровавого бога.

Стараясь заглушить боль воспоминаний, Невин принялся вычерпывать горстями воду из лодки и, когда борта поднялись над волнами, лег на дно, глядя в темное беззвездное небо и размышляя, что делать дальше. Было ясно, что Город Мертвых захвачен, а значит, в Малдонию ему хода нет. Но он туда и не стремился, тем более что явившийся ему в Палантире призрак велел отправляться в Кар-Мардун и предстать перед новым хозяином Келтебруна.

Можно было добираться и по суше, но тогда пришлось бы дни проводить в укромных местах, скрываясь от солнца, и терять время, поэтому Невин решил воспользоваться случаем и подняться на борт загружавшегося неподалеку судна. При помощи Дара Крови, позволявшего ему подчинять себе сознание людей и животных, он рассчитывал заставить команду следовать нужным ему курсом и доставить его в Синешанну.

Чтобы осуществить свое намерение, Невин сел на низкую скамью в центре лодки и принялся грести руками. Челн повиновался нехотя, но все же через пару часов стукнулся о покрытый скользкими ракушками и водорослями борт судна. Туго натянутый якорный канат резко вырисовывался на фоне багрового неба. Ухватившись за него, Невин с легкостью вскарабкался наверх и, подтянувшись на руках, оглядел палубу. Неподалеку находились три матроса, они перекладывали снасти и громко переговаривались, время от времени разражаясь хохотом. Остальные носили с берега тяжелые тюки и закатывали просмоленные бочки с пресной водой, вином и ромом. На капитанском мостике стоял высокий широкоплечий человек с морским кортиком на поясе, одетый в синий камзол и высокие сапоги. За его спиной развевалось голубое полотнище с парящей белой птицей – флаг Сибарга. Невин бесшумно перепрыгнул через борт и, подобный легкой тени, проскользнул за пакгауз. Дождавшись, когда матросы на палубе отправились за очередным мотком каната и свертками парусины, он пробрался к люку, ведущему в трюм, и, приподняв его, скользнул внутрь.

Здесь пахло кислятиной – табак, человеческий пот и винные пары, смешиваясь, наполняли внутренние помещения корабля нестерпимой вонью, которую чуткий к запахам носферату ощущал особенно отчетливо. Теперь он даже мог определить, из скольких членов состоит команда. Но это пока не имело значения. Сейчас главное – найти укромное и удобное место, откуда можно беспрепятственно выбираться по ночам. Невин обошел отсеки и выбрал склад с такелажем; судя по запахам, люди не часто сюда заходили. Зарывшись в парусину, Невин прикрыл глаза и прислушался к шелесту волн, бивших в просмоленный борт корабля. Доски скрипели в такт, судно мерно покачивалось, вокруг сгущалась темнота, и перед внутренним взором носферату вновь возник прекрасный образ женщины с темными волосами и бледной кожей, с любовью глядящей на него прозрачными зеленоватыми глазами.