– Можно через два?

– Ах да, мертвый час, и пропустить его вы не можете. Я тоже. Пиджак возьмете у дежурной.

Перед сном Александр Иванович долго вертелся на постели, но, успокоившись, изрек:

– Обойдемся, вся жизнь впереди. – И в ту же минуту засопел.

Через час Александр Иванович проснулся и, позевывая, обратился к читающему Алеше:

– Уважаемый коллега и товарищ по черной полосе жизни! Скоро состоится встреча с родным сельским хозяйством. А не пора ли нам обсудить наши общие проблемы? Драпать надо куда глаза глядят. Они думают, мудаки, что тридцать тысяч интеллигентов, которые уверены, что буханки хлеба растут как груши на деревьях, из полного развала вытащат сельское хозяйство. Там, наверху, оторваны от жизни. О ней судят по пырьевским «Казакам», есть такой фильм, знаете. Коровам жрать нечего, мычать разучились – ревут с голода, от бескормицы, дохнут. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных. На председателей колхоза и на меня такую обязанность взвалили – не дать коровам лечь – веревки под брюхо скотине подвязываем, чтобы не падали и дотянули до первой травы.

Говорил он равнодушно, без злобы, подчеркивая, что ему все надоело, что все это несерьезно, очередной обман доверчивых трудящихся.

– Я с начала войны был торгпредом в США и в Канаде, знаю конъюнктуру, банкиров, президентов компаний, влиятельных сенаторов, журналистов, а сюда попал из-за женщины, американки. Это была последняя в моей жизни настоящая любовь. Одно время думал, сопоставляя некоторые факты, что она была подослана одной из сторон. Трудно допустить подобные мысли: я ее любил, она мне была бесконечно дорога. Там все следят друг за другом. Доложили: «уронил высокую мораль советского человека, спутался с американкой». Меня в 24 часа, как щенка, прямым ходом в Смоленскую губернию. Хорошо еще, что вождь всех народов вовремя приказал долго жить. А то могли бы и сослать в места не столь отдаленные. Есть еще и такие соображения об искренности наших отношений. Мне уже предлагали Индию. Отказался – плохой климат. Значит, она не работала на спецорганы, иначе мне не стали бы предлагать работу за границей. Думаю, еще позовут, я нужный человек. Я и вас, Алеша, вытащу. Вы себя еще не нашли.

– Меня – куда?

– В Академию внешней торговли.

– Спасибо, Александр Иванович, такая работа не для меня.

Алеше казалось, что только для него время летит с такой ужасающей быстротой, для других – более медленно. Отдыхающие без определенных занятий слонялись по парку, ходили к морю, где с каждым днем становилось все теплее. Наступала запоздавшая весна, но море оставалось еще холодным. Позади все экскурсии, выпито не менее двенадцати литров целебной простокваши, почти выработалась неприязнь к толстым с кровью бифштексам, жареным курам, или жареной свинине с косточкой, или молодому барашку. Даже слегка мутило от запахов этой пищи, но он не подавал вида и, казалось, с наслаждением ел приготовленное под белым соусом протертое мясо, с которым сделали все, чтобы уничтожить остатки живой плоти. После такой пищи тяжести не было, желудок не болел, и чувствовал Алеша себя превосходно. Доктор остался доволен Алешиным состоянием.

Алеша скучал по Леночке настолько, что уже считал, сколько дней осталось до отъезда. Хотелось домой, к Танюше, к уюту, созданному тетей Грушей, к своим книгам и к музыке. Надо было думать о подарке для Леночки. Денег хватит на один подарок – перед тетей Грушей придется извиниться, или он купит ей к 9 Мая, деньги раздобудет в бухгалтерии МТС. Он давно присматривался к экзотическому цветочку в киоске Ботанического сада и однажды позвал посоветоваться Александра Ивановича и Свету.

– А сколько он стоит? – поинтересовалась практичная Света и пришла в ужас от цены.

– Мы за ценой не постоим и снимем последнюю рубашку, – сказал Алеша и в самом деле недостающие деньги получил, продав свой свитер шоферу из их санатория.

– Светик, деньги в кармане. Теперь возникнет проблема с транспортировкой цветка.

– Никаких проблем, дорогой, – сказал продавец, – у горшочка этого райского цветочка стеклянный поддончик, в который вставляется стеклянная банка. Только следи, дорогой, чтобы в поддончике всегда была вода. Вот тебе книжечка про райский цветок. Своей любимой привет от меня передай и скажи, что райский цветок в высоту-ширину не растет, а живет вечно. Если и не вечно, то очень, очень долго. Прочитаешь книжку – поймешь.

Вечерами Алеша частенько подумывал о своей мастерской, что еще в ней надо сделать за более-менее спокойный летний период для последней, как он надеялся, зимы его работы на «ниве». После ванн на веранду, где обычно, устроившись в кресле, читал Алеша, влетела Светлана с новостью, что она очень удачно обменяла свое место на Алешино купе.

– Слушай, карапуз, а ты меня об обмене спросила? Может быть, я хотел от тебя отдохнуть напоследок, а?

– Не верю, не верю, по глазам не верю. Ну что у тебя за привычка, Алеша, меня дразнить. Что возьмем с собой в дорогу из еды?

– Светик, ты же знаешь, я на строгой диете: на кухне мне положат в два моих термоса сушеных кузнечиков до самой Москвы.

– Все равно я буду о тебе беспокоиться. Так говорит твоя Леночка, а пока ее нет, двое с половиной суток буду беспокоиться я, понятно? За мной сладкий чай и сухарики. А потом от тебя приглашений не дождешься прийти в гости, а Леночка пригласит. Она такая, я знаю.

– Откуда?

– Из твоих же рассказов.

– Ну ладно, болтушка, посмотрим нашу парочку?

– Пошли!

Котенок заметно подрос и, разместившись на голове и шее Пуськи, спал, свернувшись в клубочек, спрятав почти голое, как шар, пузо. Боясь потревожить своего приемыша, Пуська забила хвостом, оставаясь лежать неподвижной.

– Пуська, мы еще к тебе придем, лежи спокойно, милая.

Вечером он передал Вале свой адрес и телефон: «Если будет настроение, напишите», а за столом прощались с литовками.

– Как наши «оккупанты», не очень влезли в литовские печенки?

– Их очень много, а нас мало. Это как-то надо регулировать. Иначе погибнет наша самобытность и культура, вы понимаете?