— Чудно! — воскликнул он. — Галерную траву у нас взять негде, даже на юге аннарских земель не растет. Неужто прихватили с собой в изгнание?

— Где бы ни взяли, а что случилось с кочевниками — теперь понятно. Этой травой хозяева галер гребцов опаивают, — объяснил Шарди мечнику. — Человек с нее вроде и не пьянеет, и не глупеет, и силы только прибавляется, но доверчивым становится и послушным. Так и договор заключает, и на галеру вроде бы своей волей идет, а когда через день-другой прочухается, галера уже в море, а он к веслу прикован. Может, и тому поваренку аннарскому отведать этой дряни пришлось.

Последний, самый маленький мешочек колдуны открывать не стали.

— Сдается мне, — сказал Шарди, — это и есть та самая большая пакость, которую жрецы для вас, исдафийских мечников, припасли. Отнесем от вас подальше, там и посмотрим, что внутри такое. Ты, сержант, с нами не ходи, живы да в уме останемся — сами расскажем, нет — Здражко (тот самый верзила колдун коротко поклонился) в стороне держаться будет, случись какое лихо — расскажет, что к чему.

Тут только Гаффра и узнал, что новым капитаном стал старшина Эйрец, а место старшины занял сержант Ир-Аддан, который и назначил его вместо себя командовать четвертьказармой, коли вернется из вылазки.

Здражко явился лишь после полуночи, — один, прихрамывая и потирая синяк под глазом. В маленьких мешочках оказался порошок гриба, вызывающий морок столь правдоподобный и пугающий, что первый же, кто его понюхал, начал биться с чудовищами, кроме него никому не видимыми, и крепко поколотил всех, кто пытался его утихомирить.

— Привязали мы его к скамье, дали отвара мозги прочистить, — рассказывал, мешая от возбуждения нижнеземельские и верхнеземельские слова, колдун, — но успей он меч выхватить, всех бы порубил. Вот и смекай, сержант: колдуны к видениям привычны больше, чем к мечам, да все равно Масек морок за правду принял и шестерых, включая меня, отдубасил — а ведь до плеча мне не достает! А вы-то, мечники, за мечи наверняка первым делом схватитесь, как почуете неладное, тут-то друг друга и порубите.

Гаффра подумал и побежал будить капитана.

Прошло довольно много времени, пока все капитаны собрались в доме мечников, и колдуны пришли туда почти в полном составе. Недоставало лишь бедолаги Масека и того из колдунов, кому он в бреду опрокинул на ногу тяжелый каменный стол. Шарди дал капитанам более полный отчет, сводившийся, однако, к тому же: если мечники Исдафы вдохнут грибной порошок, кочевникам останется лишь прикончить тех немногих, кого не зарубят свои же.

— Как только ветер подует в нашу сторону, — говорил Шарди, — жрецы каким-либо образом распылят эту отраву в воздухе, и вся Исдафа обезумеет, а на следующий день в город войдут ватаги.

— Против обычаев это, чтобы мечники просили помощи колдунов в бою... — пробурчал старый капитан Урта.

— И не придется, — возразил Шарди. — Мечники пусть бьются с мечниками, а жрецы — наша забота. У вас своя война, у нас своя. Вам довольно будет, если мы жрецов из боя выведем, а нам уже то хорошо, что вы не будете мешать задать черным юбкам жару. Наши-то обычаи они давно нарушали, да всегда ухитрялись вывернуть дело так, что напади мы на них — нас бы и считали виноватыми.

— Да будет так! — просиял Урта. — Капитаны! Пусть каждый мечник знает: установлено, что жрецы-изгнанники первыми нарушили обычаи колдунов. Установлено, что жрецы наводят порчу на горожан и мечников. Поединкам колдовским не мешать. Подвернется жрец под удар — рубить, но колдовских его припасов не трогать. Чудовищ, жреческим колдовством вызванных, убивать руками, ибо меч они осквернят.

Мудрым был старый Урта. Объяснять мечникам про морок долго, да и толку мало, раз уж даже колдун обманулся. А вот меч осквернить никто не захочет, какой бы ему ужас ни примерещился. На том и порешили.

Утром горожане увидели над заброшенной каменоломней огромную стаю ворон. Ветер дул с гор, вестей о приближении шарганцев не пришло, и до самого вечера в городе было тихо, лишь возле казарм свистели и звенели мечи: то гарнизонные мечники и ветераны обучали ополченцев.

Когда измотанные им ополченцы разошлись, потирая ноющие мышцы, по домам, Гаффра опрометью кинулся к каменоломням. Колдунов там не оказалось, но у догорающего костра сидела ворона. На этот раз не пришлось даже и просить — птица, внимательно оглядев его, сама вызвалась показать дорогу.

Следуя за ней, Гаффра вернулся в город и обнаружил колдунов в доме одежников.

— Тебя-то нам и надо, сержант! — приветствовал его Здражко. — Я уж испугался, что у тебя любопытство кончилось!

В руках он держал какую-то хитрую штуковину из холста и бортовки и мешочек с зельем. Мечник покосился на зелье с опаской.

— Это для пробы. Чихальный порошок — я такой, помнится, как-то раз учителю в книжки насыпал. Ох и выдрал же он меня, когда на следующий день чихать перестал! Надевай. Нет, этим вперед, чтоб напротив глаз... Как думаешь, сможешь в таком наряде рубиться?

Гаффра повертел головой, приноравливаясь, погляделся в зеркало — ни дать ни взять, аннарский наголовник для учебного боя, только вместо кольчужной сетки ткань — и для пробы срубил нагар с фитилька лампы.

— Смогу. Только не стану.

— Что ж тебе не ладно? — удивился Здражко.

— Я не наемник, чтоб серое в бой надевать!

— Вот не было печали... — пробурчал Шарди. — Красильщики! Сможете уже пошитые наголовники раскрасить? Я-то думал, в Исдафе только девицы такие привередливые...