Тем временем сам Гаффра, скрываясь от назойливых невест и их родителей, день и ночь упражнялся. Вскоре стало заметно, что его четвертьказарма, наставляемая по очереди исдафийцами, верхнеземельцами и аннарцами и часами ежедневно ведущая учебные бои, мало-помалу становится лучшей в городе. Сам же Гаффра, отпустив своих шатающихся от усталости подчиненных, отправлялся — благо, жалованье сержанта это позволяло — к городским учителям или повторял замысловатые упражнения, подсмотренные у шарганцев. Те, кто видел только результаты, многозначительно переглядывались: поди, без колдовства не обошлось; а капитан затеял в казарме перестановки, в результате которых то один, то другой мечник оказывался на пару недель зачисленным в четвертьказарму Гаффры.

Ближе к весне у Гаффры появилась новая причуда. Выйдя на площадь перед домом глав союзов, он трижды объявил, что подарит дюжину клинков тому горцу, который сможет одолеть его в учебном поединке. Поскольку горцы, как было решено ранее, весной отправлялись домой, желающих попытать счастья оказалось множество. Победить не удалось ни одному, но Гаффра отметил трех самых искусных и уговорился с ними, что они будут учить его горской манере боя за три клинка каждый. Теперь все свободное время он проводил в компании этих горцев, усваивая обманно-тягучие движения, от которых меч как бы сам собой вылетал вперед, словно кисточка пастушьего бича, в тот момент, когда противник менее всего этого ждал, обратный хват, из-за которого бой превращался для непривычного противника в головоломку, и искусство прилипать ногами к любой поверхности, включая утоптанный снег и лед. Вскоре и учебные бои в его четвертьказарме изменились: обученные горским приемам мечники нападали вдвоем и втроем на одного, как это делают горцы, тот же был свободен выбирать манеру и способы боя. К тому времени, когда на Энне начал ломаться лед, Гаффра мог поручиться, что случись его четвертьказарме встретиться в бою с горцами, исдафийские мечники сумеют за себя постоять.

Вскоре вода в Энне стала подниматься, и отпущенные горцы явились за своей платой. Гаффра расплатился честно; более того, он отвел всех троих в лавку и предложил выбрать клинки самим. С известием о жрецах-изгнанниках, девятью клинками и изрядно возросшим мастерством мечников они вернулись на север. Были такие, кто упрекал Гаффру, говоря, что стоит этим дикарям насадить клинки на рукояти, и они тут же их воткнут в исдафийцев, но лишь шепотом и оглядевшись, ибо мало осталось в Исдафе мечников, желающих вызвать Гаффру на поединок.

Через две недели после ухода горцев отправился на север и Гаффра со своей полуказармой: близилось время летних набегов, когда через освобожденные от снегов перевалы двинутся в исдафийские земли оголодавшие за зиму горские похитители скота. Уже между Айланом и Хохом на дороге им попалась группа горцев с дюжиной краденых животных. Это были исдафийские пленные, решившие захватить с собой немного еды. Из оружия у большинства были только шесты и палки, так что скот они отдали без боя.

За Хохом отряд разделился: решено было, что четвертьказарма Тынгыра будет патрулировать дорогу к Тешне, пересекающую большинство горных троп, а Гаффра со своими людьми поднимется ближе к перевалам, чтобы перехватывать тех, кому все-таки удастся проскочить.

Обычно поступать так избегали, поскольку горцы хоть и уступали прочим мечникам в искусстве и очень редко побеждали в честных поединках, но хорошо знали местность вблизи от Йёллё-Джак, умели передавать друг другу известия и, собрав вдвое-вчетверо более мечей, нападали гурьбой без вызова и предупреждения. Их умение ловко ходить по снегу, льду и жидкой грязи в таких случаях оказывалось важнее умения владеть мечом: оступившийся в получающейся толкотне и неразберихе был обречен.

В этот раз, однако, Гаффра был уверен в своих мечниках. Даже в походе он продолжал тренировки и добился того, что и наименее искусные в его четвертьказарме пусть и скользили на мокрой глине, но оставались при этом на ногах. Он надеялся даже, что слухи об особой подготовке его мечников отпугнут горских воров, хотя и помнил, что сказал ему один из его горских учителей: кража скота для горцев, живущих вблизи перевала, один из немногих и самый обильный источник пищи.

Идущие с перевала и обратно горцы попадались мечникам почти каждый день. Тех, кто шел на перевал без скота или с парой-тройкой честно купленных животных, пропускали с миром, тех, кто шел с перевала, предупреждали, что путь из земель Исдафы охраняется (очень многие тут же поворачивали в сторону Джар-Хэ, что вполне устраивало исдафийцев), воров же преследовали и отбирали украденное, вручая затем приходившим два-три раза в неделю пастухам. Чаще всего горцы отдавали скот хоть и с великой досадой, но мирно, так как до голодной зимы было еще далеко — и многие тут же уходили в аннарские земли. Иногда же — чем дальше, тем реже — приходилось биться, и тут-то мечники в полной мере оценили полученную выучку: за полных пять недель ни один не был даже ранен.

Но вот, на шестой неделе дежурства, случилось непредвиденное. На закате к палаткам мечников подошли три горца, которых Гаффра еще издали опознал по тому, что на поясах у них в горских ножнах были исдафийские клинки. Старший из них, приблизившись, заговорил и сказал:

— Рад видеть, что ученье тебе в науку пошло. Придется этой осенью попотеть, чтобы наполнить кладовые на зиму. Знай: скоро твою силу испытают вновь, и всерьез. Аннарцы озлились тем, что мы крадем скот только у них и, проведав о причине, шлют сюда две сотни мечников, переодетых горцами. Передают также, что скверные люди (здесь горец добавил пару ругательств на родном языке), пожиратели разума, вышедшие из пещер, вызвались им помочь, чтобы отомстить за поражение и повторное изгнание. Будь хитрее волка и осторожнее мыши, юный вождь, иначе твои кости утонут в этой глине.

Наутро Гаффра отослал аннарцев Свейда и Ульфу к сержанту Тынгыру с известием, что готовится большое нападение с участием жрецов, и приказал оставаться с его четвертьказармой на случай, если нападающие наткнутся и на нее, а вечером послал Дашру из Исдафы прямиком в Хох, наказав избегать встреч и хранить молчание, пока не сможет отослать гонца в Исдафу, и ему поведал, что нападение готовят переодетые аннарцы. Сам же он, с оставшимися мечниками, принялся кружить по горным тропинкам между перевалами, Тешной и Клерреком, уничтожая следы стоянок, как то делал Эльсиден, пусть и с гораздо меньшим успехом. Исдафийский скот он по-прежнему усердно отнимал, но тех, кто гнал стада из аннарских земель, пропускал теперь свободно; пастухам же при каждой встрече назначал новое место, а иногда оставлял в указанных местах скот, а сам со своими мечниками уходил как мог далеко оттуда.