В.: Стоит ли за этим биологическим сотрудничеством и расцветом индивидуальности нечто трансцендентальное, что пытается прорваться наружу?

У. Г.: Не думаю. Это очень индивидуально, не в привычном смысле, как обусловлено культурой, а по-другому. Контроль над телом при помощи мысли отсек для человека возможность вырасти и стать полностью человеком, вот и все. Вы можете обойтись без столь распространенного сейчас представления, что осознанность может дать вам какое-то качественное изменение. Природа старается создать уникальную индивидуальность, потенциал для этого у вас уже есть. Но человечество где-то по дороге свернуло не туда, и выхода, похоже, уже нет.

В.: Насчет расцвета индивидуальности у меня постоянно возникает вопрос: «Почему не я?»

У. Г.: Забудьте, у вас нет шансов. Вы ничего не можете сделать. Я не знаю, что вам посоветовать, вы попались. Может, генетики и микробиологи дадут какой-нибудь ответ. Я уверяю вас, что духовный бизнес ничуть вам не поможет. Более того, если государство овладеет методами генной инженерии, оно с их помощью будет пытаться устранить последние зачатки свободы в человеке. И тогда действительно наступит конец.

И снова можно провести аналогию с компьютером. Компьютеры стали настолько сложными, что теперь они способны к мышлению и самокоррекции. Может случиться так, что в один прекрасный день вы включите компьютер и он начнет говорить вам, как надо жить. Если бы вы могли разрешить своему организму работать как компьютер, все так и было бы. Необыкновенный разум биологического организма — это все, что нужно для нормальной жизни, но мы все время вмешиваемся в его естественное функционирование посредством мысли. Ваш «естественный» тело-компьютер уже запрограммирован и включен! Вам не нужно ничего делать! Мы очень далеки от этого первоначального состояния. Но смотрите, каким — то образом что-то ударяет вас, как молния, и выжигает все. И такой человек уже не грешник и не святой; он далеко за рамками общества.

В.: Значит, мы все можем практиковать невмешательство, если это правильное слово?

У. Г.: Когда вы пытаетесь не мешать, при этом подразумевается, что вы ждете, что случится какое-то чудо. Такое ожидание не дает ничему случиться. Я говорю вам это, потому что знаю по своему собственному опыту. Сорок девять лет я искал человека по имени У. Г. Вся человеческая культура направляла меня не туда. Я пробовал и мертвых гуру, и живых гуру. В конце концов я понял, что поиск не имеет смысла, что «враг — это я». Теперь все знание, так же как и порожденный им поиск, полностью выброшены из моей системы.

В.: И вы не чувствуете, что вы должны помочь другим понять это…

У. Г.: Это не товар, который можно продать, сэр! Это просто отсутствие ложной потребности, внушенной обществом и культурой. Потребность изменить себя и потребность изменить мир вместе исчезают из системы. Я не антисоциален и вместе с тем не испытываю благодарности к обществу; я не чувствую, что должен играть какую-то роль или помогать своим собратьям. Все это чушь собачья.

В.: Выходит, что желание изменить мир, независимо от того, насколько благородным его считает человек, прежде всего эгоистично и «я»-центрично. Не это ли вы имеете в виду?

У. Г.: Человек, который пытается освободиться от мира или от того, что он называет «злом», — на самом деле самый большой эгоист из всех людей. В конце концов на вас вдруг накатывает сокрушительное понимание, что никакого «эго» вовсе нет! Это озарение неумолимо разносит все вдребезги. Это не такое переживание, которое можно разделить с другими. Это вовсе не переживание, это катастрофа, во время которой и переживание, и переживающий приходят к концу. Человек в таком состоянии не бежит от реальности и не имеет никаких романтических наклонностей. Он не лелеет никаких гуманистических представлений о спасении мира, потому что знает — что бы он ни делал для его спасения, это только добавит миру инерции. Он знает, что ничего нельзя сделать.

В.: Но мы ведь должны продолжать жить и действовать. Каким должно быть действие, чтобы оно не добавляло инерции хаосу этого общества?

У. Г.: Это просто еще одна концепция. Ваши действия и последствия этих действий представляют собой одно событие. И только логическое мышление в терминах причин и следствий придает событиям последовательность. Включение света и нажатие на выключатель — это одно событие, а не два. Это видится вам как два или более события только потому, что время создало промежуток между ними. Но время и пространство не существуют вне идеи «времени» и «пространства».

Сотворение и разрушение происходят совместно. Рождение и смерть мысли происходят совместно. Поэтому я настаиваю на том, что никакой смерти вовсе нет. Даже тело не умирает; оно видоизменяется, но не перестает существовать. Поскольку смерти на самом деле нет, вы никак не можете испытать, что это такое. Вы испытываете лишь пустоту или опустошение после исчезновения чьего-то «умершего» тела.

Смерть невозможно испытать на себе, и, раз уж на то пошло, так же невозможно испытать рождение. В вашем естественном состоянии, при котором телу дозволено функционировать без вмешательства мысли, рождение и смерть происходят все время.