Запалив костер, он снял с луки седла веревку и, таща за собой Файрекс, снова полез в гору – надо было привезти побольше дров. На обратном пути Джейд все же заставил себя поглядеть на берег. Впервые он понял масштабы трагедии. Среди пропитанных водой тюков и корзин, разбросанной посуды и упряжи, лежали семь маленьких свертков – три совсем крошечных и четыре побольше. Конечно, малыши не могли пережить такое. Они не понимали, что нужно сдерживать под водой дыхание… Значит, там и его младшая сестренка, и маленькие кузены…

Слезы текли по лицу Джейда, пока ой сваливал дрова рядом с костром. На камнях, придвинутых к огню, уже стояли два чайника и большой суповой котел; седла были разложены кругом – на просушку. В пруду кто-то еще барахтался и, повернувшись туда, Джейд увидел торчавшие над повозками изогнутые металлические прутья, на которые натягивался тент; сейчас они торчали словно обглоданные ребра гигантской водяной змеи. Отец с тетушкой Теммой выбрасывали на берег мокрые тюки; рядом дядья, Борель и Райдис, несмотря на свои раны, отчаянно сражались с веревкой, вытягивая из воды какой-то затонувший груз.

Джейд повернулся к своей кобылке, намереваясь опять отправиться в лес, как вдруг Файрекс с паническим ржанием бросилась прочь от лагеря. В следующий миг вихрь взъерошил волосы мальчика, взметнулась пыль, в котел с водой и в огонь полетел песок. Джейд, перепуганный, задрал голову, не в силах представить, какая новая напасть угрожает им. Огромный коричневый дракон, сложив крылья, опустился на склон горы прямо над запрудой.

– Эй, парень! Кто старший вашей наземной команды? Сколько нор вы нашли? Этому лесу здорово досталось!

Сперва Джейд даже не понял выпаленных скороговоркой слов. Голос мужчины звучал как-то непривычно, со странным – и потому пугающим – акцентом. Когда он впервые услышал медленную и плавную речь южан, мать говорила ему, что арфисты стараются сохранить язык, спасти его от деградации и изменений. Однако говор всадника – такого маленького по сравнению с могучим зверем, на шее которого он восседал – казался почти непонятным Джейду… И этот человек выглядел совсем непохожим на прочих мужчин, которых ему доводилось видеть. Чудовищно огромные глаза, безволосый череп, затянутое в кожу тело… Неужели всадники так отличались от остальных людей Перна? Тут мальчик сообразил, что на голове у гостя плотный шлем с очками; рот у него приоткрылся от удивления, и Джейд поспешил захлопнуть его.

– Нет, ты не из наземной команды, – произнес всадник, и на этот раз Джейд понял его. – Слишком ты мал… какая от тебя польза! Зови-ка, парень, главного, – он говорил раздраженно и как будто обиженно. – Я не обязан работать за вас – совсем не дело Вейра шарить по земле и выискивать каждую нору. В следующий раз вам надо трудиться получше.

– Нам? – Кренден, подоспевший с берега, шагнул вперед. Позади него стояли Борель и Темма с Гледией, матерью Джейда.

– Дети и женщины! И только двое мужчин! Ну и ну! Вот так помощь! Это все, кого вы смогли собрать? – всадник стянул шлем с очками, и Джейд теперь убедился, что лицо у него вполне человеческое, только покрытое глубокими шрамами и рубцами; волосы были коротко острижены. Возможно, встретившись с этим человеком в другое время и при других обстоятельствах, Джейд простил бы ему ворчливый тон и резкие слова – но только не в этот раз. Не в этот скорбный день, когда рука судьбы уничтожила богатство и гордость клана Лилкамп.

Но дракон очаровал его. Он заметил темные полосы сажи на коричневой шкуре дракона, два слегка поврежденных кровоточащих гребня, неровные шрамы на предплечьях – длинные тонкие штрихи, выделявшиеся на гладкой коже; они тянулись дальше по бокам и спине, словно зверя хлестнули пучком хворостин. Однако больше всего Джейда поразили глаза – огромные, медленно вращающиеся, мерцающие всеми цветами радуги – от красного до сине-зеленого. Эти глаза, полные невысказанной усталости, долго преследовали его в снах; он сам не знал, откуда и почему пришло это чувство безмерного утомления и муки.

Хотя Джейд не спускал с гигантского зверя завороженных глаз, постепенно презрительный тон всадника начал доходить до него. Этот человек говорил с Кренденом словно с рабом или слугой, который обязан молча и покорно выполнять все его приказы. Голос всадника, раздраженный и резкий, так не вязался с только что пережитой трагедией, с крохотными телами на берегу, что Джейд вдруг почувствовал острый приступ ненависти. Да, сейчас он ненавидел этого летуна из Вейра – за его слова, заносчивый вид и за все, что тот не удосужился сделать, чтобы спасти людей и добро Лилкампов. Внезапно он понял, что слышит хриплый голос отца:

– Мы не наземная команда, всадник; мы – все, что осталось от каравана Лилкамп.

– Караван? Какой караван? – всадник пренебрежительно махнул рукой.

– Вы отправились в путь во время Падения? Парень, ты сумасшедший!

– Мы не знали ничего о Нитях, когда выехали из Киммидж Холда.

Джейд глубоко втянул воздух. Отец никогда не лгал – но на этот раз он не сказал всей правды. Да, они ничего не слышали о Падении, покидая Киммидж; весть нагнала их в дороге. Наверное, Кренден прав – надо же как-то пристыдить этого типа из Вейра!