— Я не могу, — отказалась Иона, покачав головой. — Это не…

Люк прервал ее:

— Я уже поговорил с твоей кузиной, и она согласна отпустить тебя.

— Как ты нашел Энджи? — воскликнула Иона. — Ведь ее рабочий телефон находится у меня.

— Я поручил одному человеку выяснить номер ее личного телефона, — спокойно ответил Люк.

Когда Иона злится, глаза ее становятся зелеными, с изумлением отметил он.

Немедленно нахлынули воспоминания: ее длинные волосы, окутавшие его мягкой волной, были благоухающими и шелковистыми, а кожа — гладкой и горячей, как белый прибрежный песок…

Но как бы страстно она ни отдавалась ему, в ней было нечто, чего Люк не мог постичь. Казалось, Иона отгораживалась от него неким незримым барьером. Он никогда не стремился к эмоциональной близости со своими любовницами, это не входило в его планы, но почему-то с самой первой встречи его задела отчужденность молодой женщины — та самая отчужденность, на которую не следовало бы обращать внимание.

Не стоило целовать ее вчера вечером. Иона Гатри, без сомнения, угрожает его жизненным принципам. Люк наслаждался женщинами, не верил ни одной из них — горький опыт научил его, что любовь не длится долго.

Такие поцелуи, как вчера, больше не повторятся. С этого момента он будет общаться с Ионой лишь по делу.

Люк приказал себе вернуться к теме их разговора:

— Твоя кузина с радостью согласилась отпустить тебя с работы. Ты можешь оставаться с Хлоей столько, сколько потребуется.

Люк пересказал Ионе свою беседу с Энджи.

— Хорошо, — невозмутимо произнесла молодая женщина. — Я согласна.

— Тебе надо привезти сюда твои вещи. Займись этим, когда мы с Хлоей, твоей кузиной и ее сыновьями пойдем в зоопарк. Я дам тебе шофера.

Ее чувственные губы приоткрылись, затем поспешно сжались, и она опустила густые ресницы, не успев скрыть свое удивление. Лукас испытал огромное удовольствие. Похоже, Иона никогда не наскучит ему.

Может, у нее есть любовник? Но в секретном досье, которое представили ему сотрудники службы безопасности, не были отмечены связи с мужчинами. Значит, любовника нет. Почему? Неужели она до сих пор горюет о погибшем женихе?

Удивленный и раздраженный вспышкой собственнического инстинкта, Люк быстро взял себя в руки. Жених Ионы погиб, спасая ее; естественно, она с любовью будет вспоминать о нем.

Их роман на Таити был волшебной сказкой, и Хлоя для него важнее всех женщин мира. Однако забыть Иону он не в силах.

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, — поблагодарила Иона, и голос ее был холодным как лед.

Она все еще злилась, когда привезла в апартаменты Люка свои вещи. Приехав домой, Иона принялась складывать все свои дипломы, сертификаты и рекомендации, которые получила после окончания курсов по подготовке нянь.

Если Люк потребует доказательства того, что она — хороший воспитатель, Иона с большим наслаждением помашет этими бумагами перед его надменным и красивым лицом.

Консьерж поспешил ей навстречу:

— Если вы оставите вещи здесь, я распоряжусь, чтобы их подняли наверх. Мистер Микелакис велел передать, что он ждет вас в зоопарке, возле слоновника. — Консьерж взглянул на свои часы. — Через десять минут, — добавил он напряженно.

— Через десять минут? — изумленно переспросила Иона.

— Автомобиль у подъезда.

Работа у Энджи научила Иону справляться с неприятными ситуациями. Она умела отклонять предложения — даже оскорбительные, — не теряя спокойствия. Она умела непринужденно улыбаться при попытках указать ее место. Умела держать себя в руках, как бы ее ни провоцировали.

Так почему же она готова взорваться, поскольку мужчина с замашками диктатора самовольно решил распоряжаться ее жизнью?

Десять минут, проведенные в машине, Иона использовала для того, чтобы обрести спокойствие, — и это спокойствие мгновенно улетучилось, когда она увидела маленькую группу людей, ожидавшую ее возле вольеров со слонами. Было невозможно не заметить, как проходящие мимо женщины смотрят на Люка.

«Он выглядит превосходно», — подумала Иона, и сердце ее сжалось. На нем была стильная одежда для отдыха, прекрасно сшитая и дорогая. Она не только подчеркивала красоту Люка, но и свидетельствовала о его финансовом положении.

Он держал на руках дочку, причем держал так, будто она была самой главной его драгоценностью. Это вызывало у всех улыбки симпатии, а сердце Ионы таяло в груди, угрожая свести ее с ума.

Радость охватила ее, но радость эта была даже более опасной, чем влечение к нему, более волнующей, чем воспоминания. Иона попыталась подавить эмоции. Люк Микелакис не имеет никакого права так воздействовать на нее. Отдавать ему свое сердце глупо. Это может привести к ужасным последствиям. Она должна запретить себе думать о нем.