А с другой стороны почти не было в стране семьи, в которой никто не пострадал от репрессий, и ненависть населения (да и верхушки) к заплечных дел мастерам сдерживалась только страхом. Особо ненавидела Лаврентия Павловича армия, ее генералитет, что и решило, в конце концов, исход дела.

Партийно-государственная номенклатура также была напугана либеральными настроениями Берия, поэтому все временно объединились против него и диктаторскую власть поделили. Первым секретарем ЦК стал Никита Хрущев, председателем Совмина — Георгий Маленков.

И тот, и другой теплых чувств друг к другу не питали, но разборки между собой отложили до окончательного потопления врага. По договоренности с генералитетом в Москву ввели крупные армейские соединения, которые блокировали части спецслужб, а двое маршалов — Жуков и Москаленко — арестовали Берия, на одной из «стрелок» — заседаний Президиума ЦК. Его «отпустили» в подвалы Министерства обороны и после допросов расстреляли.

Народу объявили, что «верный сын партии» оказался агентом контрреволюции и буржуазным перерожденцем — большей нелепости трудно себе представить…

По заданию ЦК и НКВД в народ была запущена частушка:

Получилось, правда, очередная дурость — сначала, мол, шпион Берия был в доверии, а потом его (доверия) к шпиону не стало. Особую прелесть создавала картина, в которой толстый и неуклюжий Маленков бил Лаврентия коленкой в зад. Но оставалось притом чувства недосказанности — «надавали пинков» и все? Поэтому запустили другую:

Однако, алыча и для них цвела недолго…

Партийно — мафиозные разборки имели, конечно, некоторые последствия для атомного проекта. После ликвидации Берия ПГУ возглавил человек Маленкова-Вячеслав Малышев, бывший паровозостроитель. Впрочем, само ПГУ вскоре переименовали в Министерство среднего машиностроения («Средняя Маша» — на жаргоне ядерщиков). Малышев теперь должен руководить не только атомной отраслью, но и ракетной техникой. Для этого он возводится в ранг зампредсовмина.

Надо сказать, что когда предсовмина Маленков познакомился с положением дел в ПГУ, он ужаснулся — о том, что там делают новый заряд «слойка» не знал никто ни в правительстве, ни в ЦК. Берия делал все сам, ни с кем не советуясь и никого не информируя. А делал, видимо, неплохо, коли в июле 1953 года «слойка» была готова к испытаниям. Даже академик Капица, считал, что у того необычайная хватка, умение четко организовать дело, наладить личный жесткий контроль за исполнением.

Единственное, чего нельзя ему было доверять, считал Капица, это дирижерской палочки, ибо «дирижер не знал нот» — то есть всей глубины физики. Если бы «дирижером» был бы Капица, то, вероятно, не ушло бы столько времени и сил на суррогат водородного заряда — «слойку».

А ее уже везли в Казахстан — на полигон. В этом же поезде ехал и Сахаров — ему, как Курчатову и Харитону, было запрещено летать самолетом.

На полигоне неожиданно выяснилось, что при наземном (на башне) испытании «слойки» поднятые взрывом частицы почвы уносятся ветром и постепенно оседают. Но они уже радиоактивны и опасны для жизни — все это на протяжении десятков километров. Надо было выселять из степных аулов на том пути десятки тысяч казахов.

Организовалось несколько групп, которые с помощью американской книги о последствиях взрыва стали рассчитывать зону возможного поражения.

Потом пошли многочисленные совещания, на одном из которых Малышев пытался возложить ответственность за тяготы и опасности эвакуации жителей на физиков, как бы забыв, что если людей не выселить они наверняка погибнут.

Руководитель испытаний маршал Александр Василевский немедленно выделил 700 грузовиков для перевозки людей, хотя и заметил при этом: «Напрасно убиваетесь. Во время любых армейских учений погибает человек 20–30, это считается неизбежным».

За неделю до взрыва 5 августа на сессии Верховного Совета Маленков неожиданно для всех заявил, что СССР уже имеет водородную бомбу. Непонятно, зачем нужно было подобное хвастовство — «проклятые империалисты» легко отслеживали наши взрывы и однозначно определяли заряд — деления или синтеза. Скорей всего Георгий Максимиллианович сделал это по малограмотности. До взрыва «слойки» был испытан заряд деления. Может его Маленков принял за «водородную бомбу?»

Это заявление породило и почти анекдотический случай: один конструктор в КБ-11 сказал:

— Послушайте, а ведь есть еще один коллектив, который параллельно с нами и в большом секрете работает над водородной бомбой. Только что по радио слышал заявление Маленкова, что они его уже создали…

На полигоне же преждевременное заявление вызвало чрезвычайное напряженность — попробуй теперь, не взорви! А ведь «слойка» могла не сработать, поскольку содержала внутри себя бомбу деления, в которой вероятность отказа обусловлена самой природой и составляет около 6 %.