Бросив презрительный взгляд на Кьяру, она гордо удалилась.

Наступила такая тишина, что Кьяра слышала собственное дыхание. Лука не сводил с нее глаз.

Кьяра сосредоточилась, пытаясь увидеть, что же происходит в его разуме. Почему она не только не видит там зла, но даже не чувствует его? Ведь оно должно там быть. Лишь неясная тень промелькнула и пропала в ярком свете.

— Подойди поближе.

— Нет. — Она вздернула подбородок. — Я не раба.

— Я сказал, подойди! — В мягком голосе снова появились стальные нотки. — Если бы ты знала меня лучше, то поняла бы, что я не из породы терпеливых.

Кьяра не увидела в нем зла, но почувствовала его силу. Все же она решила ей противостоять. Бросить ему вызов — вот ее единственный шанс.

— Я свободная женщина, и у меня нет желания лучше тебя узнать.

Выражение его лица почти неуловимо изменилось. Теперь он похож на Люцифера, подумала Кьяра, и недоволен тем, что происходит в его царстве. Внезапно девушку охватил страх, да такой сильный, что перехватило дыхание.

— Я свободна, — повторила она. — Ты не можешь меня заставить делать то, чего я не хочу. Разве что ты пустишь в ход свою сверхъестественную силу.

— Ошибаешься! Я перекупил тебя у Манелли. И да будет тебе известно, в Венеции рабство все еще вполне законно.

— Зато незаконна продажа того, что тебе не принадлежит, — смело парировала Кьяра, хотя внутри у нее все дрожало. — Я не собственность Манелли.

— Нет? А почему я должен тебе верить? — Говоря это, Лука дивился своему необъяснимому упрямству. Почему он мучает эту девушку? Ведь он купил ее для того, чтобы отпустить на свободу. У него в жизни не было рабов. Сама мысль о рабстве была ему отвратительна. Но сейчас желание удержать цыганку напоминало, скорее, одержимость.

— Я не лгу.

Она была напугана. Лука видел, как сильно билась голубая жилка у нее на шее. Но она бросила ему вызов с решимостью, на которую не всякий мужчина способен. Он даже почувствовал к ней уважение. Но оно все сильнее вытеснялось внезапно вспыхнувшим вожделением.

— Неужели? Разве ты не женщина?

— Да, я женщина, но ни одно лживое слово не срывалось с моих губ.

Он стал медленно к ней приближаться, и сердце Кьяры забилось отчаяннее. Она отступила на шаг, но сзади оказалась стена. Бежать было некуда, и она взглянула на него в упор.

Цыганка была красива. Но привлекали в ней не только прелестное лицо и соблазнительное тело, а еще какая-то необузданная страстность. Лука испытывал не просто влечение, но мощное непреодолимое притяжение.

Лука остановился в шаге от Кьяры, ему вдруг страшно захотелось к ней прикоснуться. Однако он прекрасно знал, как опасно поддаваться неожиданным порывам.

— Так-так, — насмешливо произнес он, не в силах прекратить затеянную им самим игру, — значит, ты никогда не лжешь?

Цыганка кивнула.

— А как тебя зовут?

— Кьяра.

— Какое совпадение!

— Что это значит?

— Ты говоришь, что ты ясновидящая, а твое имя означает «ясная, светлая». Стало быть, идеально тебе подходит.

— Что поделаешь. Не могу же я тебе в угоду лгать. — Она тряхнула головой. — Этим именем назвала меня мать.

— Значит, Кьяра… Что же мне теперь с тобой делать? — Не в силах сдерживаться, Лука протянул к девушке руку.

— Не трогай меня. — Она плотнее прижалась к стене, как будто хотела пройти сквозь нее и исчезнуть. Одна лишь мысль о том, что он может к ней прикоснуться, приводила ее в ужас.

— Я не сделаю тебе больно.

Кьяра пыталась подавить страх, черным, ядовитым облаком поднимавшийся в ней, но он все нарастал, так что она стала задыхаться.

Этот страх не ускользнул от внимания Луки, и он дотронулся ладонью до ее щеки, чтобы успокоить.

Кьяра вскрикнула и увернулась.

Что-то в душе Луки надломилось. Он вызывает у нее такое отвращение, словно заражен черной оспой. Темные силы — ожесточенность и склонность к насилию, — которые он всю жизнь так упорно старался держать под контролем, неожиданно прорвались и захлестнули его.

Позабыв, что он не хотел ни напугать цыганку, ни причинить ей боль, позабыв все, кроме того, что он желает ее, Лука уперся ладонями в стену по обе стороны ее головы, не давая ей двинуться с места.

На секунду у Кьяры остановилось сердце. Она чуть было не поддалась желанию закрыть глаза и, соскользнув на пол, притвориться мертвой, как какой-нибудь зверек. Боже, не допусти, чтобы он дотронулся до меня, взмолилась она, только не допусти.