Агата вздрогнула.

— Иногда… — Она подняла глаза. — Я ненавижу его.

— Не сомневаюсь.

— Но это дурно!

— Бывает гнев и во благо. Без него не сделаешь добра. Когда вы уйдете от Пола, у вас будет много времени, чтобы замолить этот грех.

— Другие так не говорили. Вы не похожи на других пасторов, с которыми я имела дело.

Энтони сомневался в этом. В самом главном он ничем не отличался от других пасторов, но не собирался об этом распространяться.

— Сейчас не средние века, и я не один такой, — возразил он. — Могу поклясться, что многие пасторы во всем мире дали бы вам тот же совет.

Она кивнула, обдумывая услышанное.

— Вам есть куда уехать? — спросил Энтони.

— Мама звала меня к себе. Она живет в Денвере, и у нее есть друзья, которые обещали помочь. Я думаю, туда муж за мной не поедет. Анна-Роз тоже предлагала…

— Почему девочки не в школе?

Она резко повернулась, и это движение оказалось для ручки сумки роковым. Казалось, Агата борется с собой. Наконец она решилась.

— Я купила билеты на автобус.

— На какое время?

— Пол уходит на работу в час. Наш автобус отправляется в два.

— Сестра знает?

— А вы не могли бы рассказать ей?

— Почему бы вам самой не поговорить с ней?

— Потому что она разразится целой речью о том, что я наконец-то поступила правильно. И я знаю, что она права, но не хочу ее слышать.

— А я могу сказать это?

Она снова подняла взгляд.

— Пожалуйста.

— Вы действительно поступаете правильно.

— Вы в этом уверены?

Он кивнул.

Казалось, эти слова добавили ей сил.

— Вы скажете Кэрол, что я люблю ее? Передайте ей, что я наконец решилась, потому что сама считаю это правильным, а не потому, что кто-то подталкивал меня.

— Но вы позвоните?

— Позвоню, когда устроюсь.

— Хорошо.

— Вы не скажете мужу, где я, если он придет спрашивать?

— Я ведь не слышал, куда именно вы едете.

Женщина слегка улыбнулась, и на мгновение горькие морщинки на ее лбу разгладились, а глаза вспыхнули так, что Хэкворт сразу вспомнил Кэрол. Глаза у Агаты были такими же голубыми, как и у сестры. Когда-то они сияли тем же светом.

— Вы помогли мне, — сказала она. — Мне было нужно место, куда я могла бы прийти и подумать, где кто-то позаботился бы обо мне. Не потому, что он мне родня, а просто потому, что я тоже человек. Вы помогли мне вспомнить, кто я такая. Вы и ваш Господь. Пол заставил меня забыть об этом, а вы напомнили.

— Так больше не забывайте, — посоветовал Энтони.

— Постараюсь не забыть. — Она встала. — Я зайду в бакалею, а потом вернусь домой. В последний раз. Все будет в порядке, — добавила Агата, прежде чем он успел задать вопрос. — Он только и ждет окончания работы, чтобы как следует напиться. Будет от чего взбеситься, когда ночью он вернется домой, правда?

Священник встал и проводил ее до дверей.

— Для этого он всегда найдет повод.

Она остановилась на пороге, встала на цыпочки и застенчиво поцеловала зятя в щеку.

— До свидания. Берегите мою сестру. И еще раз спасибо. Вы дали мне точку опоры. Это единственная хорошая вещь, которая случилась со мной за долгие-долгие годы.

Энтони вернулся к столу через несколько минут после ее ухода. Он был рад, что помог хоть советом. Преподобный поднял глаза к небу, хотя никогда по-настоящему не верил в сонм добреньких ангелов, порхающих среди пушистых облаков.

— Ну разве я не лицемер? — громко спросил он. — Дал точку опоры, которой нет у меня самого.

Ответом ему было молчание. Никогда он не слышал такой грозной тишины. Впрочем, напомнил себе Энтони, он несколько лет считал, что ждать ответа небес — значит понапрасну терять время.

— Я не знаю, где она, Пол. Лишь надеюсь, что за тысячи миль отсюда. — Кэрол держала трубку на расстоянии вытянутой руки. Когда поток ругательств иссяк, она ответила: — Только шевельни пальцем и окажешься в тюрьме так быстро, что голова будет кружиться неделю! Я тебе не моя сестра. Больше всего на свете мне хотелось бы видеть, как тебя утопят в бочке с виски!