— Но было ведь и другое, чему она могла посвятить себя…

— Клементина знала это. — Энтони следил за отражением Кэрол в зеркале. Она стояла у него за спиной. Падре обернулся к ней лицом.

— Жена пыталась говорить со мной, — сказал он. — Пыталась по-настоящему. Я давал ей обещания и не выполнял их. То мне нужно было присутствовать на собрании, то посетить больницу, то подготовиться к проповеди. Мне никогда не хватало времени, чтобы поговорить с ней. Моя жизнь была полна до краев, и я отказывался понимать, что ее жизнь была совсем другой.

Он все еще стоял к ней лицом, но закрыл глаза.

— Однажды вечером она пошла в церковь, чтобы повидаться со мной. Клементина никогда не приходила ко мне в кабинет, но позже я узнал, зачем ей это понадобилось. Она шла сказать, что уходит от меня, и поделилась этим с одной из подруг. Позже эта подруга сообщила мне правду. Полиция восстановила картину того, что случилось, когда жена вышла из машины. Она двинулась к входной двери, а там к ней кто-то пристал. Началась борьба. Только это мы и знаем. По натуре Клементина вовсе не была борцом, но, я думаю, в этот момент она вышла из себя. Она устала терпеть и позволять другим унижать себя. Поэтому когда человек потребовал у нее кошелек, она вступила с ним в схватку. Полиция считает, что он толкнул ее. Сильно. Еще одно мы знаем наверняка: она упала навзничь и ударилась затылком об угол крыльца. Смерть была мгновенной.

— Энтони… — Никаких других слов у нее не было.

— Я оставался в церкви почти до полуночи. Хотел получше подготовиться к очередной проповеди. Выходя в темноте, я споткнулся. Сначала я не понял, за что запнулся. Затем я увидел ее…

— Как мне вас жаль, как жаль, Энтони… — Она положила руку на его плечо.

Он отшатнулся.

— Почему? Куда уместнее пожалеть Клементину. Она умерла, потому что ей было незачем жить. Не жалейте меня. Во всем виноват мой эгоизм и тщеславие. Я украл у нее жизнь и использовал ее в своих собственных целях.

— У нее тоже были возможности…

— А когда она решила воспользоваться ими, то умерла.

— Но в чем же ваша вина? Вы не знали, что тем вечером она придет к вам. Взбунтуйся она раньше — возможно, была бы жива до сих пор.

— Она была не виновата! Я не считался с ней. Видел в ней лишь образцовую жену священника. Никогда не думал о ее нуждах. Теперь понимаете, кто стоит перед вами? Я никогда не думал о ней. Только о себе. Клементина умерла за мои грехи.

Он не смел смотреть Кэрол в глаза. Какой-то части души Энтони хотелось поверить ей. Но другая часть слишком хорошо знала, что он виноват, и не избавилась бы от этого чувства до самой смерти.

— Мне предстоит жить с этим годы и годы. Я ушел из церкви на следующий день после смерти жены и уехал из страны. Два года я провел в скитаниях. Так долго, что и семья, и друзья считали меня умершим. Я брался за любую работу, которая мне попадалась, и ночевал в подворотнях, если больше некуда было пойти. Я пьянствовал, пытался залить горе сотнями литров спиртного, но после шести месяцев запоя протрезвел. Это оказалось бесполезно. Алкоголь только усиливал ночные кошмары.

— Что случилось потом? Что привело вас сюда?

— Я понял, что невозможно убежать от самого себя.

— Но вы же служитель Господа, глашатай Божьей воли…

На этот раз он встретил ее взгляд.

— Нет.

— А разве не к этому клонится ваш рассказ? Разве не поэтому вернулись? Вы ведь знали, что вам есть что сказать пастве. Потому что на собственном опыте научились испытывать боль и решили основать церковь в том месте, где вы по-настоящему нужны?

— Это только видимость правды.

— Тогда я ничего не понимаю…

— Я не служитель Господа, Кэрол. С тех пор, как умерла Клементина, внутри меня нет Бога.

Кэрол все еще не понимала. По-настоящему она знала лишь одно: его глаза больше не были пустыми и бесстрастными. Они до краев наполнены чувством. Горели им.

— Все очень просто, — сказал Энтони. — По воскресеньям я поднимаюсь на кафедру и читаю проповедь, в которой говорю о том, что у меня на сердце. Я говорю о способах, которыми люди могут изменить свою жизнь. Говорю, что горожане общими усилиями могут улучшить жизнь каждого. Рассказываю истории о мужчинах и женщинах, которым удалось сделать это в прошлом. Но я никогда не говорю людям, что это послание Господа. Потому что отрекся от Бога в тот день, когда Он отрекся от Клементины. Я не имею права с амвона возвещать то, во что не верю по-настоящему.

— Вы не верите в Бога?

— Похоже на то.

— Я вам не верю.

Кэрол знала, что Энтони изо всех сил пытается скрыть свои чувства, но не может справиться с терзающими его мучениями.

— Иногда я не верю самому себе. Не верю, что набрался дерзости говорить о вещах, которых больше не понимаю. Но когда я прекратил говорить о них, то оказался в аду. Стоило мне прийти сюда и снова начать говорить о них, как я справился со своим адом. Я могу улучшить жизнь в Пещерах. Может быть, смогу избавить кого-то от страданий, которые перенес сам и которые испытала Клементина.