— Едва ли я посмел бы думать так. — Джейсон вздохнул: — Надеюсь, вы никуда не исчезнете, когда я пойду встречать их?

— Нет, милорд.

— Хорошо, — глухо произнес Джейсон, направляясь к двери. — Вы ужасно докучливый человек, Говер. Напомните мне позднее, чтобы я уволил вас без рекомендаций.

— Хорошо, милорд, — согласился дворецкий. — День был бы неполноценным, если бы вы не уволили меня хотя бы раз.

Стоя в огромном холле средневекового замка Арлисс, Оливия была совершенно уверена в трех вещах. Во-первых, в том, что маркиз Шелдон весьма привлекательный мужчина.

А во-вторых, судя по его сердитому взгляду — Оливия нисколько не сомневалась, что этот взгляд предназначался именно ей, а не тете или кузине, — этот человек не желал ее присутствия в его доме ни на мгновение и уж тем более на время рождественских праздников.

Все это заставляло ее поверить в третье: ей не следовало приезжать сюда.

Это была ошибка. Ей нечего здесь делать. Абсолютно. Кроме того, она вообще плохо представляла, что следует делать.

— Привет, Кэтрин, Шарлотта, — сказал маркиз с коротким поклоном, после чего окинул взглядом Ливви.

Он быстро оценил ее внешность, затем повернулся к дворецкому, на лице которого отражалась тревога.

— Нет, я не думаю, что она служанка. А жаль, поскольку у нас не хватает обслуживающего персонала.

По-видимому, тетя Кейт была права относительно дурных манер пасынка.

Маркиз подбоченился и снова сосредоточил свое внимание на Оливии.

— Кто вы и что здесь делаете? — резко спросил он.

Эти недружелюбные слова на мгновение повисли в воздухе, прежде чем их поглотили гобелены на непроницаемых каменных стенах.

Это был простой и тем не менее намеренно грубый вопрос, и Оливия не знала, как ответить. Она не думала, что маркиз будет доволен, услышав правду. Однако начинать их знакомство со лжи казалось неразумно.

К счастью, ее выручила тетя.

— Джейсон! Я не знаю, где ты оставил свои хорошие манеры, но надеюсь, ты немедленно обретешь их и поприветствуешь нас по крайней мере цивилизованно.

Уголки губ лорда Шелдона слегка дрогнули в сардонической улыбке, и он отвесил легкий поклон.

— Прости. Добро пожаловать в замок Арлиес, — медленно произнес он, затем подошел к Кейт, взял ее за руки и поцеловал в щеку. — Я всегда рад видеть вас, миледи.

Тетя Кейт засмеялась низким хрипловатым смехом, который всегда привлекал мужчин, как мотыльков к огню. Ливви однажды попыталась подражать тетиному смеху, однако после этого у нее заболело горло и она несколько дней с трудом могла говорить.

— Я сомневаюсь в искренности твоих слов, — сказала тетя, — однако мы рады находиться здесь. Теперь позволь представить мою…

Она прервала речь, так как в этот момент Шарлотта освободилась от удерживающей руки матери и с радостным криком бросилась к своему брату. Маркиз наклонился и подхватил ее; выражение его лица мгновенно смягчилось. Однако вся фигура оставалась напряженной, и было ясно, что он недоволен проявлением своего чувства. Он неловко похлопал девочку по спине и поставил ее, отстранив от себя.

— Я не уверен, что это та самая девочка, которая приезжала сюда на прошлое Рождество. — Он оглядел ее с ног до головы. — Эта девочка слишком взрослая, чтобы быть Шарлоттой.

— Это я! Это я! — Шарлотта возбужденно запрыгала на месте. — А это королева Анна.

Она попыталась поднести куклу к его лицу, но смогла дотянуться только до его живота.

Лорд Шелдон осторожно принял предложенную куклу и повертел ее в руке. Казалось, он внимательно осматривал игрушку, однако объектом его изучения была вовсе не кукла, а Ливви. Его пылкий взгляд опалил ее.

Она расправила плечи. Пусть смотрит. Возможно, она не такая красавица, как ее старшая сестра, однако вполне привлекательная. И пока маркиз так откровенно разглядывает ее, у нее тоже есть возможность его изучить.

Оливия испытала непреодолимое желание сделать его портрет: сначала изобразить твердую линию подбородка, затем высокий открытый лоб и темные брови над такими же темными глазами… Ей хотелось запечатлеть горбинку у основания носа, небольшие впадинки у высоких скул и волнистые черные волосы. Черты его лица — это мечта художника. Они не были совершенными, как в скульптурах великого Микеланджело, однако в них присутствовала абсолютная гармония.