Лео прибыл, как и обещал, чтобы сопровождать семью на бал. Он протянул свою руку Поппи и повел ее вверх по лестнице, в то время как остальные члены семьи следовали все вместе – en masse (фр.). Они вошли в душный дом, который был заполнен цветами, музыкой и шумом сотен голосов. Двери были сняты с петель, чтобы гости могли свободно перемещаться из бального зала в буфет и комнаты, в которых собирались для игры в карты.

Хатауэи ждали в вестибюле в очереди приглашенных гостей.

– Посмотрите, они все так вежливы и благородны, – сказал Лео, осматривая толпу, – я не смогу остаться надолго, кто-нибудь может повлиять меня.

– Но ты же обещал, что останешься хотя бы до окончания первого тура, – напомнила ему Поппи.

Ее брат вздохнул:

– Ради тебя придется, но я презираю такие мероприятия.

– Как и я, – мисс Маркс удивила всех, произнеся слова мрачным тоном и окидывая собравшихся гостей таким взглядом, словно это была вражеская армия.

– Мой Бог. Хоть в чем-то мы сошлись, – Лео послал компаньонке полунасмешливый-полусмущенный взгляд. – Нам нужно прекратить делать это, Маркс. Мой желудок начинает выворачивать.

– Пожалуйста, не смейте произносить это слово! – рявкнула она.

– Желудок? Почему же?

– Невежливо упоминать части своего тела, – она бросила на его рослую фигуру презрительный взгляд. – К тому же, уверяю вас, это никого не интересует.

– Вы думаете, нет? Я скажу, чтобы вы знали, Маркс, что множество женщин высказывались относительно моего...

– Рэмси, – прервал его Роан, посылая предупредительный взгляд.

Миновав вестибюль, Хатауэи разошлись в разные стороны. Лео и Кэм прошли к игорным столам, в то время как женщины направились к столам с закусками. Амелией немедленно завладела небольшая группка щебечущих матрон.

– Я не могу есть, – проговорила Поппи, с отвращением осматривая столы с холодными закусками, говяжьими окороками и салатами с омарами.

– А я проголодалась, – сказала Беатрис извиняющимся тоном. – Не возражаешь, если я что-нибудь возьму?

– Нисколько, мы постоим рядом с тобой.

– Возьмите ложку салата, – предложила мисс Маркс Поппи. – Хотя бы для вида. И улыбнитесь.

– Вот так? – Поппи попыталась изогнуть уголки губ вверх.

Беатрис посмотрела на нее с сомнением:

– Нет, так совершенно не пойдет. Ты похожа на лосося.

– Я и чувствую себя лососем, – ответила Поппи, – таким вареным, раскромсанным и законсервированным.

Так как гости образовали очередь в буфете, лакеи заполняли свои подносы и переносили их от стола к столу.

Поппи все еще стояла в очереди, когда к ней подошла леди Белинда Воллскоурт, молодая симпатичная девушка, оказывающая ей поддержку в течение всего сезона. Как только Белинда вышла в свет, на нее сразу обратили внимание несколько подходящих джентльменов, и вскоре она уже была помолвлена.

– Поппи, – тепло поприветствовала ее Белинда, – как приятно видеть вас здесь. Многие сомневались, приедете ли вы.

– На последний бал сезона? – ответила Поппи с принужденной улыбкой. – Разве я могла пропустить такое?

– Я так рада, – леди Белинда послала ей сострадательный взгляд. Ее голос понизился, – это так ужасно, то, что произошло с вами. Мне очень жаль.

– О, ничего такого, о чем стоило бы жалеть, – ответила Поппи живо. – Все замечательно.

– Вы очень храбры, – заметила Белинда. – И, Поппи, помните, что однажды вы встретите лягушонка, который превратится в прекрасного принца.

– Это хорошо, – сказала Беатрис, – потому что все, что пока ей попадались, были принцами, превращающимися в лягушек.

Слегка смущенная Белинда выдавила улыбку и покинула их.

– Мистер Бэйнинг не лягушка, – возразила Поппи.

– Ты права, – согласилась Беатрис, – это было бы несправедливо по отношению к лягушкам, которые сами по себе прекрасные существа.

Только Поппи открыла рот, чтобы ответить, как услышала тихий смешок мисс Маркс. И сама она тоже начала смеяться, пока на них не стали бросать косые полные любопытства взгляды.

После того, как Беатрис закончила есть, они стали прогуливаться по залу. С верхней галереи, где разместился оркестр, непрерывным потоком лилась музыка. Зал ярко освещался светом восьми люстр и тонул в благоухающем аромате роскошных свежих роз.

Заключенная в безжалостные оковы своего корсета, Поппи дышала тяжело и прерывисто.

– Здесь слишком жарко, – пробормотала она.

Мисс Маркс посмотрела на ее вспотевшее лицо, достала носовой платок и повела ее к одному из множества плетеных стульев, стоящих у стены.