Шарп разолился:

– Считаете, любовники из числа прислуги молчат из чувства благодарности?

– Ваши слова, друг, не мои.

– Это правда.

– Вы знаете, что можете оказаться правым, – Спирс говорил дружелюбно, но понизив голос и выделяя каждое слово. – Некоторые считают, что добрый кусок мяса на столе у прислуги куда лучше утонченных кушаний, которые подают в банкетном зале.

Шарп взглянул красавчику в лицо:

– Маркиза в их числе?

– Она берет то, что захочет, – улыбнулся тот. – Я оказываю вам услугу.

– Я женат.

– Боже, помоги! Может, еще и молитесь на ночь? – Спирс расхохотался и повернул коня на стук копыт, предвещавший прибытие Веллингтона во главе его штаба. Генерал осадил коня, снял свою двууголку и бросил холодный взгляд на Спирса и Шарпа:

– У вас неплохой эскорт, Елена.

– Дорогой Артур! – она протянула ему руку. – Вы меня разочаровали!

– Я? Чем же?

– Я приехала увидеть битву!

– Как и мы все. Все свои жалобы адресуйте Мармону: этот парень совершенно не собирается атаковать!

Она надулась:

– Но ведь я приехала увидеть битву!

– Увидите, увидите, – он похлопал лошадь по холке. – Бьюсь об заклад, завтра французы улизнут. Я дал им шанс, они им не воспользовались. Завтра я атакую форты.

– Форты! Я смогу это увидеть из Palacio!

– Тогда молитесь, чтобы Мармон сбежал сегодня же ночью, Елена, иначе я покажу вам такую битву, о которой вы и мечтать не могли!

Она захлопала в ладоши:

– Тогда завтра вечером я устрою прием, чтобы отпраздновать вашу победу. Придете?

– Отпраздновать мою победу? – Веллингтона явно пугало ее натиск. – Разумеется, я приду!

Она обвела рукой всех всадников, собравшихся вокруг элегантного ландо:

– Вы все должны прийти! Даже вы, капитан Шарп! Вы просто обязаны прийти!

Глаза Веллингтона нашли Шарпа, и генерал выдавил улыбку:

– Капитан Шарп завтра вечером будет очень занят.

– Тогда пусть приходит, когда покончит с делами. Мы будем танцевать до рассвета, капитан.

Шарп почувствовал в выражении ее глаз, следивших за ним, тонкую иронию, но не мог понять, что она означает. Завтра. Завтра он лицом к лицу встретится с Леру, скрестит свой палаш с его великолепным клинком. Шарп горел желанием драться. Он побьет полковника Леру, человека, посеявшего среди британцев страх, он встретится с ним, будет с ним сражаться и пленным притащит с пустошей. Он будет драться, а все эти надутые аристократы пусть посмотрят из маркизиного Palacio. И вдруг Шарп осознал, чего хочет в награду за полковника Филиппа Леру. Не только палаш – это естественно, он получит его по законам войны. Он получит женщину. Тогда он впервые улыбнулся ей и кивнул:

– Завтра.

Усталые разведчики-кавалеристы вернулись в город на рассвете в четверг: армия Мармона ночью отошла на север. Французы бросили гарнизоны фортов, теперь они будут выжидать в надежде, что Веллингтон допустит какой-то просчет и примет бой на их условиях.

Теперь импровизированные крепости перестали быть нужны Веллингтону : драться Мармон ради них не стал, а подвозу боеприпасов по древнему мосту они мешали. Форты будут разрушены, маркиза получит свою битву, а Шарп поищет Леру среди пленных.

Если, конечно, пленные будут. Генералу легко было обещать маркизе взять приступом три здания, но Шарп понимал, что защитники так просто не сдадутся. Он долго и пристально вглядывался в стоящие довольно далеко друг от друга строения, и чем дольше он на них глядел, тем меньше они ему нравились.

Пустошь была прорезана глубоким оврагом, спускавшимся на юг, к реке. Справа от него высился самый крупный из фортов, Сан-Винсенте, слева – два, Ла-Мерсед и Сан-Каэтано. Атакующие один из трех фортов попадут под огонь из двух других.

Все три здания были небольшими монастырями, но французы прогнали монахинь и превратили эту часть города в оплот обороны. Хотя форты уже почти неделю выдерживали огонь британских пушек, артиллерии так и не удалось нанести им хоть сколько-нибудь серьезного урона: французы хорошо подготовились.

Из обломков окружающих домов был возведен грубый гласис [45] , ядра отскакивали от него и перелетали защитные укрепления. Стены каждого из бывших монастырей укрепили и окружили глубоким рвом, над пушками и амбразурами возвели массивные перекрытия, засыпанные толстым слоем плотно утрамбованной земли, чтобы гасить снаряды британских гаубиц, оставлявших в небе столбы дыма. Гарнизоны были окружены, пойманы в ловушку, но британцам нужно было эту ловушку вскрыть.

Шарп не вполне случайно устроил смотр роте возле Palacio Casares. Большие ворота были распахнуты настежь, давая возможность увидеть двор, в центре которого плескался фонтан, обрушивавший свои струи в бассейн. Двор был вымощен камнем и уставлен богато украшенными вазами. Шарп глядел сквозь тень арки на главный вход, возвышавшийся над положенными по статусу ступенями. Дом казался пустым: стеганые соломенные циновки закрывали окна, защищая от солнца, а единственным, что двигалось во всем огромном здании, был журчащий фонтан.