Выслушав доводы начальника Генштаба, Верховный прошел к дальнему окну кабинета. Постоял у него и, чтобы избавиться от последних сомнений, спросил:

— Впечатления Жукова о поездках по фронтам?

— Войска настроены наступать, но Георгий Константинович нацелил командующих усиливать оборону, хотя весомых признаков подготовки неприятеля к наступлению пока не вскрыто.

— Задача на летнюю кампанию у него не изменилась?

— Нет, товарищ Сталин. — И дословно процитировал Жукова: если Ставка начнет летнюю кампанию обороной, в сентябре оба берега Днепра будут нашими.

— Вы с ним согласились?

— Расчеты и оценки, проведенные Генштабом, привели к сходным выводам.

— В чем разница?

— Днепр — это Восточный вал немцев. Они намерены удерживать его при самых сложных обстоятельствах. Его расценивают как восточную границу новой германской империи.

— Думаю, новая германская империя в конце концов сожмется, как шагреневая кожа.

Заключительную фразу Верховный произнес столь убежденно, будто наотмашь откинул от себя сомнения и обрел уверенность в том, что предложенное Жуковым и Генштабом начало летней кампании непременно приведет к срыву задуманного германцами и советские войска непременно выйдут к Днепру, преодолеют его, а затем займутся освобождением Правобережной Украины.

Прошли последние дни мая, начался теплый, местами уже жаркий июнь, а на Курской дуге все еще было спокойно. Но опытный глаз все отчетливее улавливал: это спокойствие летнего дня перед надвигающимся грозовым шквалом. Но рванет он не сегодня и не завтра, а недели через три. Этот вывод у Георгия Константиновича окреп после телефонного разговора с Василевским, состоявшимся перед его отъездом в Москву. Но, облетая на самолете «У-2» районы расположения резервов Ставки, в местах сосредоточения войск Степного фронта он увидел, что в ряде мест люди Конева болтались, как на гулянках, полагая, что в глубоком тылу их никто не увидит. Однако немецкие самолеты-разведчики в темные часы могут долететь и до Дона, а с рассветом разглядеть, сколько же войск Ставка придвинула к Курскому выступу. Опытные германские военачальники не решатся начинать летнюю кампанию крупным наступлением. И Жуков вмешался в дела, которые были возложены на Василевского, хотя это вмешательство было не вполне этичным. Но и лететь к Коневу душа противилась: придется сделать строгий выговор, и Иван воспримет его как намерение еще раз показать свое превосходство. Но дело требовало, и прямо с аэродрома Жуков направился в штаб фронта.

Ворота во дворе уже были открыты, и его машина, чуть сбавив скорость, подкатила к кирпичному дому, поцарапанному осколками от разорвавшегося когда-то снаряда.

Троица генералов, стоявших на крыльце — Конев, Сусайков и Захаров, — на мгновение подтянулась, углом сошла на землю и полупарадным шагом приблизилась к Жукову. Конев отрапортовал сдержанно, сохраняя достоинство, чтобы Жуков убедился: неудачи и наказания не сломили его волю и умение думать. Член Военного Совета Сусайков прошел не одну командирскую и комиссарскую должность, но счел за лучшее остановиться позади командующего. Начальник штаба Захаров, уже набравший солидный вес, держался свободнее. Служил начальником штаба стратегического направления при Ворошилове, с Коневым победно прошел от Валдая до Двины, Затем с ним же пережил две неудачи. Поэтому даже грозный Жуков не сковывал его.

Сейчас Георгия Константиновича интересовал только Конев. В летней кампании Степному фронту отводилась важная роль — составить главную силу при переходе от обороны в контрнаступление и пробить стратегическую брешь на Харьковеко-Кременчугском направлении. После двух серьезных неудач и ссылки на Северо-Западный фронт сохранил ли Иван волю, трезвый ум, чтобы успешно выполнить такую задачу?

Войдя в кабинет Конева, Жуков уселся за его столом, взятым из кабинета районного руководства, и заговорил об увиденном в расположении войск фронта:

— Только что я облетел расположения ваших войск в районах сосредоточения. Впечатление… неважное. Подчиненные вам командующие и командиры, похоже, не понимают простой вещи: по расположению стратегических и оперативных резервов неприятель может определить наш замысел на ведение летней кампании. Солдаты и офицеры болтаются, как москвичи на улице Горького до войны. Пролет одной-двух «рам» за реку Тим — и расположение войск вашего фронта окажется для него яснее ясного. А если немец узнает о нахождении пятой танковой и сорок седьмой армий в районе Россоши!.. Нам выгодно, чтобы германское командование не отказалось от летнего наступления. Пояснять вам — нет необходимости. Так что самой жесткой рукой наведите порядок в войсках. Надень, особенно на утро, установите такой порядок, чтобы оборудование фронтового и государственного оборонительных рубежей велось ограниченными силами, наиболее интенсивно — ранним утром и вечером. Танки укрыть в балках и рощах, в порушенных врагом населенных пунктах. Гражданское население отвести за Дон. Прошлым летом донские казаки догадались, по какой нужде мы это делаем, и этим летом безропотно покинут свои насиженные места, а вам следует организовать надежную охрану, чтобы любители похрустеть зеленью не шастали по огородам и погребам.

Конев обиженно пригнул голову: командующему фронтом подсказывать такие мелочи… Жуков, чтобы не вспылить, отведя взгляд, помолчал и только затем продолжил:

— Согласуйте с командующим воздушной армией, чтобы он выделил вам один-два истребительных полка с постоянным дежурством эскадрилий для пресечения полетов самолетов-разведчиков над расположением ваших войск. Пока всё. Дальнейшее обсудим, когда разберусь в ваших планах.

Конев повел зама Верховного в комнату, где когда-то проводил совещания директор совхоза. В ней находился офицер из оперативного управления. Тот заканчивал отработку карты. По резкому жесту Конева от тут же покинул зал.

Жуков подошел к столу и принялся рассматривать на картах расположение войск фронта, не пропуская ни одного кружка, рубежа обороны и позиций на них.

— На сколько процентов готов рубеж обороны по реке Тим?

— Его инженерное оборудование — обязанность фронтов первого стратегического эшелона, — с подчеркнутой четкостью ответил Конев.

— Вы исключаете занятие его своими войсками?

— Возникнет необходимость — непременно.

— Так надо знать, каков этот самый рубеж, как лучше расположить на нем свои войска.