Наконец осталось только пять игроков: Руби, Элис, Симона, Сандари и Клэр. На часах, стоявших на каминной доске, осталось двадцать минут до двенадцати. Клэр нужно было еще раз сыграть с Элис в пикет, и большая толпа собралась, чтобы понаблюдать за двумя лучшими игроками. Три остальные женщины сыграли еще одну партию в двадцать одно, которую выиграла Сандари. Они тоже отправились наблюдать за матчем в пикет.

Клэр выиграла первую партию.

Элис взяла вторую.

Единственным звуком в комнате был храп сэра Чонси. Затем часы пробили двенадцать.

– Проклятие, – заявил кто-то. – Это ничья. Все ставки ликвидируются.

Лорд Комден помог Элис подняться на ноги, в то время как Клэр любезно улыбалась в ответ на все поздравления и поглаживала свою кучу фишек. Она, Элис и Сандари, очевидно, выиграли больше всех. У Руби оказалось шестнадцать, а у Симоны – девять. Лорд Эллсворт и мистер Энтони сосчитали количество фишек у других. Никто не удивился тому, что выиграла Клэр.

Симона радовалась тому, что Элис стала второй с тридцатью шестью фишками, а Сандари – третьей с двадцатью восемью. И она обрадовалась еще больше, когда Сандари попросила мистера Энтони сохранить эти гинеи для нее, после того, как лорд Горэм обменял их.

Но Симона производила подсчеты в уме, и что-то было неправильно.

– Нас было одиннадцать, – поведала она Харри. – Так что должно быть сто десять красных фишек. Но я насчитала сто четырнадцать.

Двое джентльменов проверили свои листы с записями. Затем банкир мисс Хансон подошел, чтобы изучить результаты. Затем они подозвали лорда Горэма, который траурным тоном объявил, что, кажется, возникло расхождение.

Когда все собрались вокруг него, банкир встал рядом с Симоной и сказал ей, что восхищен девушкой, у которой такой быстрый ум. Он также восхищался ее грудью, не сводя глаз с этой части тела Симоны. Харри встал между ней и банкиром.

Лорд Горэм выглядел на пять лет старше, чем был пять минут назад.

– Должно быть, слуги каким-то образом обсчитались, когда раздавали фишки.

Харри сунул руку в карман за мятным леденцом. Все остальные тоже не поверили Горэму.

– Кажется, мисс Элис Морроу и моя дорогая Клэр поделили первое место. Я предлагаю заключительный решающий раунд.

– Думаю, кто-то должен быть дисквалифицирован, – заявил любовник Элис, лорд Комден, но Горэм бросил на него свирепый взгляд.

– Это была неумышленная ошибка, легко исправимая.

Харри вытащил еще одну мятную конфету из своего кармана.

– От, хмм, расстройства желудка, знаешь ли, – пояснил он Симоне, которая вопросительно взглянула на него.

Сэр Чонси проснулся и оказался слишком голодным, чтобы ждать, пока сыграют три партии.

– Послушайте, пусть они просто снимут карты. Никакого шанса на ошибку при подсчете, а? – предложил он, хихикнув. Клэр беспокоилась о том, что проиграет глупой гусыне, которая позволила себе забеременеть, и ее собственная история тут не при чем, так что с готовностью согласилась. Симона подумала, что Элис должна требовать начать игру, в которой она сможет выиграть, но молодая женщина торопливо согласилась на более простое решение, чтобы не оскорблять хмурящихся хозяев.

Лорд Эллсворт попросил новую колоду. Элис снимала первой и вытащила короля. Лорд Горэм застонал. Мужчины еще громче начали делать ставки.

В первый раз на чьей-то памяти, за исключением, возможно, лорда Горэма, капля пота появилась на лбу Клэр. Ее карта оказалась шестеркой.

– Ужин ждет в столовой, – быстро объявил маркиз, уводя свою леди прочь в этом направлении до того, как она швырнула в кого-нибудь колодой, часами или египетской мумией, стоящей в углу.

Как обычно, Симона первой отправилась в постель, в то время как Харри остался внизу с несколькими беспробудно пьющими мужчинами – или с заядлыми игроками, которые, кажется, не были закаленными Ромео. Мистер Энтони, лорд Эллсворт и сэр Чонси сидели в библиотеке Горэма вместе с другими, чьи любовницы отправились в Лондон, слишком устали или страдали от головной боли. Они платили своим женщинам вовсе не за это, но, по крайней мере, бренди оказался хорошим.

Данфорт не присоединился к ним либо потому, что он предпочитал свою любовницу – или любовницу сэра Чонси – либо потому, что презирал компанию банкиров или ублюдков.

Никто не ворчал по поводу правительства, состояния дел в Европе или поражения Наполеона. Они не обсуждали ничего, кроме карт, предстоящих скачек или того, какой у Горэма отличный повар, черт побери.

Харри был очень расстроен, и расстроился еще больше, когда поднялся в спальню и увидел свою прекрасную гувернантку, лежащую в кровати, подложив под спину подушку, с книгой в руках. Клочок розового кружева выглядывал из-под покрывал, прикрывая ее плечи, а длинная коса цвета пламени лежала поверх одеял. Боже, она была великолепна. И она делала именно то, что он просил у нее – производила сенсацию. Никто не забудет, что они были здесь, на этом загородном приеме. Он тоже никогда не сможет этого позабыть.

Харри направился в гардеробную, чтобы найти свой халат, который намеревался сбросить, как только это станет возможным. Затем он заметил мистера Блэка и кучу одеял на полу у камина.

– Ах, как любезно с твоей стороны привести собаку сюда прежде, чем Метлок порежет ее на кусочки. Я боялся, что он скорее откажется от места, чем разделит свою спальню на чердаке с собакой. И к тому же ты устроила Блэки удобную постель.

– Это не для собаки, это – для тебя.

– Для меня? Что я сделал? Я думал, что мы уже преодолели подобные…