Райли остановился и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Сжимая в руке холодное горлышко бутылки, он посмотрел в темноту. Здесь, во дворе, он в детстве часто играл с братьями и Дженис. У него за спиной тихо открылась и закрылась дверь, но Райли не оглянулся.

— Никак не угомонишься, Дженис? — буркнул он.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты мне не чужой, я не могу спокойно смотреть, как ты сам себе вредишь.

Райли поднес бутылку к губам и сделал несколько глотков. Но холодная жидкость не успокоила бурю, клокотавшую у него внутри.

— Если хочешь мне добра, оставь эту тему.

— Но почему? Объясни, я не понимаю.

Теперь Дженис не увещевала, а говорила настойчиво и требовательно. Райли пробормотал под нос проклятие и повернулся к ней. Он слишком хорошо знал Дженис, чтобы надеяться, что она отстанет от него, не добившись ответа.

— Потому что я ни за что на свете не хочу становиться причиной таких же страданий, которые переживал мой отец, когда мама умерла. Ее смерть убила и его, ты знаешь это не хуже меня.

Дженис округлила глаза.

— Вот оно что! Значит, тебя пугают не собственные страдания, ты боишься причинить боль другому человеку?

Райли потряс не только Дженис, он ошеломил самого себя. Правда вырвалась у него неожиданно, он был так потрясен, что даже гнев стал проходить.

— Я не хочу стать причиной таких же страданий, — повторил он уже мягче.

Дженис некоторое время молчала, покачиваясь взад-вперед на пятках. Радуясь, что она замолчала, Райли отвернулся.

— Знаешь что, Райли? Я тебя люблю, ты мой самый близкий друг, ты мне как старший брат, но ты идиот!

Он резко обернулся.

— Что-о?

Райли ожидал увидеть на лице Дженис улыбку, но она смотрела на него сердито, если не сказать свирепо.

— Ты все слышал. Повторяю по слогам. Ты и-ди-от. Неудивительно, что ты боишься Кортни. Она умнее тебя.

— Ты закончила? — прорычал Райли.

Ему до смерти надоело быть объектом доморощенного психоанализа Дженис. Ее взгляд выражал плохо скрытое презрение. Она пошла было обратно в дом, но остановилась, повернулась к Райли лицом и выпалила:

— Ты не можешь управлять чувствами другого человека! — Ее слова хлестали, как плетка. — Ты вообще за них не в ответе! И тебе бы лучше усвоить эту истину поскорее, пока из-за своей глупости ты не упустил Кортни Грант.

— Думаешь, меня это волнует?

Нисколько, сказал себе Райли, но понимал, что обманывает себя, что это лишь очередная попытка уйти от признания очевидного.

Дженис криво улыбнулась, покачала головой и с удовлетворением врача, получившего подтверждение диагноза, сказала:

— Ты все отрицаешь. Если бы тебе было все равно, этот спор вообще не происходил бы.

Недовольный собой и раздраженный проницательностью Дженис, Райли отвел глаза. Он не хотел встречаться взглядом с Дженис, чтобы она не поняла, что попала в точку. Он не желал признавать себе и не желал давать понять другим, что Кортни, с ее большими выразительными глазами, дерзким ртом и телом, достойным поклонения, сумела пробить брешь в панцире, в который он заковал свое сердце. А это означало только одно: то, чего Райли боялся, уже произошло, Кортни стала ему небезразлична, она стала значить для него больше, чем он готов был признать.

В дверь выглянул мальчуган, племянник Клары.

— Дядя Райли, вас к телефону.

Райли удивился. Кто мог звонить ему в дом невесты брата?

— Спасибо, дружище, я поговорю из кухни, а ты, пожалуйста, повесь трубку в гостиной, или где там у вас телефон.

Мальчик ушел, Дженис тоже тактично удалилась.

— Райли Трелани слушает.

— Райли? — Облегчение, явственно прозвучавшее в приятном голосе Кортни, мгновенно пробудило в Райли инстинкт защитника.

— Кортни? Что случилось? Как ты меня нашла?

— Я позвонила тебе домой, там никто не ответил, тогда я позвонила в участок, и мне дали этот номер, — быстро протараторила Кортни. — Ничего страшного не случилось, просто я потерялась. Вернее не совсем потерялась, я села не на тот автобус и оказалась в не очень хорошем районе…

По спине Райли пробежал холодок тревоги, споры с Дженис мгновенно вылетели у него из головы.

— Ты где?

— Сейчас посмотрю на табличку. Я на Силвер-стрит. — Кортни помолчала и виновато добавила: — Извини, что я тебя побеспокоила, но я не знаю, как быть. Я не могу вернуться обратно, тот автобус, на котором я приехала, был последним, обратных до утра не будет.