Дварская тюрьма оказалась внутри пирамиды-зиккурата. Той самой, единственной. Кажется, на втором-третьем ярусе. Сарг долго скрежетал проржавевшим замком, открывая потемневшую от времени дверь. Когда открыл – жестом приказал войти внутрь. Так я оказался в каменном мешке два на два метра с короткой лавкой из двух прогнивших досок и табуреточкой, столь ветхой, что страшно смотреть. Повсюду – слой пыли в мизинец толщиной. Все указывало на то, что последний раз этой камерой пользовались не одно поколение назад.

К счастью, здесь имелось окошко. Хоть и крохотное, но оно пропускало свежий воздух и немного бледного дневного света. Если нагнуться и прильнуть прямо к краям, можно увидеть, как качаются на ветру ветви соседней липы, а сквозь них разглядеть серые крыши дварских домиков, а справа – выдающийся треугольником дворец Сарга.

Второе благо – здесь не водилось никакой живности: ни мышей, ни пауков, ни тараканов. Вопреки моим опасениям. Благоразумные дварские предки при переселении оставили их на Земле.

Я глазел в окно, пока спина не затекла, потом подошел к лавке, аккуратно стер пыль рукавом, осторожно сел. Доски противно заскрипели, но выдержали. Прислонившись спиной к холодной стене, я просидел около часа.

С каждой минутой становилось все гаже на душе, по мере того, как образы содеянного оседали в памяти, каменея, застывая клеймом… Я гнал воспоминания, старался отвлечься, думать о другом… Наша свадьба с Марлен. Первые встречи, последние… Как там, интересно, Кристи назвала моего второго племянника?.. Послезавтра Рождество…

Послышались шаги с той стороны, долго скрежетал замок, наконец дверь отворилась и ко мне заглянул Канг. Пастух. Принес новую табуретку, поставил в центре и, не ответив на мое приветствие, покинул камеру. А следом вошел Софронов.

– Клаус!

Кажется, первый раз он назвал меня по имени. С широченной улыбкой Вася бросился ко мне, а когда я поднялся, обнял и похлопал по спине. Я, признаться, тоже рад был его видеть, но от столь бурного проявления чувств малость опешил.

– Ну как там война? – поинтересовался я, когда мы уселись друг против друга.

– Слава Богу, кончилась. Каитане, как только узнали про погибшего паренька, все ушли. Сразу. Словно забыли про войну. Да и местные их не преследовали.

– Это я видел. Почему?

– Я разговаривал с Саргом. Насколько я понял, ты нарушил их табу. Не знаю, правда, в чем именно оно состоит. Говорю этому: «Вы же сами убиваете на войне», а он в ответ: «Это другое». А чем другое – объяснить не может. Просто твердит «так нельзя», «плохо», вот и все… – Вася развел руками и отвел взгляд. – Какой-то варварский выворот мозгов. Лучами из трубок испепелять – за милую душу, а палкой, видите ли, нельзя! Отвыкли от трупов, эстеты хреновы!

– Не надо про трупы, ладно?

– И ведь ты же, главное, не хотел! Магану мне все рассказал, как было. Это же случайно вышло. – Вася разгорячился, словно продолжая неоконченный спор с правителем дваров. – Ну кто знал, что он помрет?

– Да как сказать. Вроде бы и не хотел… – Я вздохнул, глядя, как мои пальцы мнут пылевой комочек. – А на самом деле все-таки хотел. Иначе бы второй раз не ударил. А может, не ударь я второй раз… по-другому все вышло бы…

– Тебя бы просто убили! И мальчика! И весь город! Они все здесь остались в живых благодаря тебе!

– Вася, мне правда жаль, что тот парень умер. Если б ты знал, как сейчас муторно. Если бы только можно было все переиграть… как-то иначе…

– Клаус, я троих убил. Когда стену продырявили и полезли каитане, взял лучемет и… Ну не мог я просто стоять и смотреть!

– Ладно, – отмахнулся я от этих разговоров. – Что теперь они со мной… хотят сделать?

– Ну… – Васин кадык дернулся. – По их закону положено… дремучее такое правило, Сарг сам сказал, что у них подобного даже старики не помнят… Мы ведем переговоры, так что…

– Казнь?

Вася как-то разом осунулся и кивнул:

– Казнь.

А на меня словно водой из ведра хлестанули. Стало тяжело дышать, я встал, едва не ударившись головой о низкий потолок, и прошел к правой стене, к окну. Замер, глядя на сплетения ветвей, покрытых зелеными листочками. Как же это… Я ведь и сам подозревал, что так выйдет, но вот вдруг… Так сразу…

– Клаус, главное, не переживай, мы тебя вытащим…

– Не говори мне этого! – крикнул я. – Хочешь спасти, можешь спасти, так спасай, а не болтай об этом! Прости, что накричал, но не надо так больше! Ты сейчас уйдешь, а я останусь и буду ждать, ждать, ждать, сходя с ума каждую минуту!