Вот почему торопиться я не стала, а наоборот, перестала давить на педаль газа. Не стоило нервировать преступника неожиданным преследованием. Пусть думает, что Лике удалось задержать телохранительницу, и похищение ребенка пока остается в тайне. Я оторвалась на пару машин от запримеченной мною темно-вишневой «девятки». В спокойном темпе мы миновали окраину города и выбрались на областное шоссе. Лика с безмятежным выражением лица продолжала «отдыхать» на заднем сиденье, я не спешила ее будить, хотя она, точнее, ее показания, были очень важны, но для начала стоило кое-что подкорректировать, чтобы не засветиться. Бесцеремонно обшарив карманы Платовой, я выудила сотовый телефон, на экране которого, как я, в общем-то, и предвидела, мигала информация о новом сообщении. Конечно, в обычной жизни я не стала бы читать чужие письма, но сейчас было не до приличий, и я решительно открыла сообщение.

«Все в порядке? Если да – то действуем по плану, минут через двадцать выходи из кабинета и поднимай тревогу».

Убедившись, что информация поступила с того самого зарегистрированного на древнюю старушку номера, я без тени сомнений стала набирать ответ: «Все ок, до связи».

От подписи и каких бы то ни было любезностей я воздержалась, в любом случае похитителю сейчас не до нежностей. Телефон Платовой я оставила при себе. Тем временем «девятка» свернула на узкую проселочную дорогу. Я не спешила соваться следом за ней, так как преступник сразу же обнаружит преследование – по бокам дороги высились стены из плотного ряда елей, так что укрыться было негде. Я припарковалась у въезда и погасила фары. Поселок в этой стороне, если верить указателю, был один, но для надежности я все же сверилась с картой. Колеса машин не сильно изуродовали свежевыпавший снег, что позволит мне найти дом, в который злоумышленник держал путь.

Медлить было нельзя, Лика застонала, а, значит, времени практически не оставалось. В моей сумке было все необходимое, я перебралась на заднее сиденье и крепко перетянула веревками руки и ноги Лики. Рот я предусмотрительно заклеила ей скотчем, хотя всегда была против таких варварских методов, но текст прочитанного сообщения давал мне своего рода карт-бланш по отношению к Платовой. Среди стволов деревьев, почти у самой земли я то и дело замечала отблеск фар «девятки». Я успела засечь, как машина свернула направо, и вскоре огоньки ее габаритов перестали мелькать среди оснований елок. Я завела мотор, осторожно вырулила на дорогу и медленно, не включая никаких огней, двинулась в погоню.

– Ммм, – раздался за моей спиной сдавленный стон, сменившийся раздраженным мычанием. Прежде чем обернуться, я отправила подробное эсэмэс на все еще недоступный номер Платова, продублировав послание на также молчащий телефон Антона. Только после этого я спокойно переключила внимание на свою пассажирку.

– Добрый вечер, – не скрывая сарказма и не оборачиваясь, бросила я. Недовольная возня продолжилась, я остановила машину и резко развернулась к нервной дамочке. – Слушай меня очень внимательно, – ледяным тоном начала я. – Я не стану ни развязывать тебя, ни освобождать твой рот, – глаза Лики метали молнии, но у меня давно уже был громоотвод от такого рода претензий. – Я все знаю и терять время на объяснения сейчас не могу, от тебя требуется лишь демонстрация полнейшей покорности, ну и лояльности, тогда, возможно, суд учтет этот факт при вынесении приговора. – Я умышленно упомянула знакомую всем преступникам инстанцию, чтобы до нее быстрее дошел смысл сказанного. Мои слова, похоже, возымели действие. Взгляд у Лики стал более настороженным и преисполненным внимания. – Сама покажешь дом, где спрятали девочку, или мне тебе помочь? – задала я главный вопрос, чтобы не дать ей расслабиться. Однако Платова продолжала все также удивленно меня рассматривать. – Так… Будешь его выгораживать… – задумчиво протянула я, решив сменить тактику. – Что ж, твое право, вот только тебе придется разделить вместе с ним наказание. – Я добавила голосу грусти, чтобы тем самым выразить некое сочувствие, применила, таким образом, своего рода психологический трюк для усыпления бдительности подозреваемого на допросе. – А ведь он не тот, кем хочет казаться, по крайней мере, для тебя, – я заметила, что Лика стала прислушиваться более внимательно, и, почувствовав, что главный момент настал, решила рискнуть, хотя все еще не была уверена в правильности собственных предположений. – Николай, твой любовник, боюсь не такой нежный и чуткий, как тебе до этого момента казалось. – Я поняла, что попала в цель, увидев, как Лика меняется в лице. – Да, любовь зла, как известно, вот ты и полюбила того самого, – голосом повидавшего жизнь человека продолжила я, перемежая речь сочувственными вздохами. – И что такого в нем, что ты так легко пренебрегла семейным счастьем? – Этот вопрос был риторическим, но на данном этапе мне важны были не ответы Лики, а тот эффект, что производили на нее фразы, касающиеся ее тайной личной жизни.

Теперь уже в глазах Платовой читалась полнейшая заинтересованность. Я понимала, что дорога каждая минута, поэтому быстро продолжила, не снимая скотча с ее рта:

– Я навела справки, и все же упомяну, что подтверждений вашего родства я не нашла, зато вот тебя легко опознала и хозяйка его старой квартиры, и консьерж в подъезде новой. – Здесь я, конечно, блефовала, поэтому сразу добавила: – Паричок и костюмчик, все, как полагается, осмотрено и приобщено к делу! – Эту фразу я произносила без страха быть разоблаченной, так как с момента моего обыска на чердаке камера не зафиксировала ни одного посещения Ликой этой части дома, а, значит, вопрос о сохранности улик ею не проверен. – Так вот, мне удалось выяснить, что пусть и не родственная, а все же связь между вами была и при том весьма крепкая. Любовь – штука такая… – философски протянула я. – Но не одну тебя, должна сказать, сбил с пути истинного Коротов, мне стало известно о его бывшей жене, обобранной до нитки в славном городе Сверд… прости, Екатеринбурге. Уверяю, что и тебя постигла бы та же участь, не вмешайся я вовремя в это дело. – Похоже, мои откровения возымели действие, Лика вся как-то обмякла и смотрела затравленным зверем, попавшимся в капкан. – Однако это все лирика, нам надо торопиться, если мы не хотим, чтобы он причинил девочке зло. – Я замолчала, ожидая ответа, но Лика не спешила облегчить мне задачу, эту паузу она могла оценить по-своему, а значит, я должна была идти ва-банк.

Ставки были слишком высоки, жизнь девочки, мать которой, видимо, совершенно лишившись остатков здравомыслия, продолжает подыгрывать преступнику, абсолютно не понимая, чем, а точнее, кем рискует, висела на волоске. Сделав глубокий вдох, я, позабыв обо всех сомнениях и об отсутствии доказательств, пустилась напролом: – А ведь это он, твой любовник, Николай, изобразив светилу медицины Льва Давидовича, скрылся с Сонечкой на повидавшей виды вишневой «девятке» в этом поселке? – осторожно спросила я, пытаясь заглянуть Лике в глаза. И сразу же уточнила, чтобы переключить ее с второстепенной мысли на главную: заставить подумать о жизни собственного ребенка: – А ведь мы не хотим, чтобы он причинил ей вред? – повторно спросила я, требовательно вглядевшись ей в лицо. Наконец Лика отрицательно покачала головой. – Хорошо. – Я удовлетворенно кивнула, голос мой продолжал звучать бесстрастно, разве что слегка настороженно, хотя внутри я ощутила некоторое облегчение, осознав, что мой пробный шар попал в правильную лузу. – И ты покажешь мне, где дом? – Повторный, но теперь уже утвердительный кивок. – Прекрасно!

Я завела мотор и тихо направила машину по следам «девятки». Повернула направо, потом въехала под полуопущенный шлагбаум, куда наш джип поместился с трудом, а дальше была развилка, от которой в сторону отходили две запорошенные дороги, и на каждой из них виднелись свежие следы автомобильных покрышек.

– Куда? – повернулась я к Лике. Она кивком указала налево. – Ты не обманываешь меня? Напомню, в твоих интересах, чтобы мы быстро нашли Николая, он опасен и может в любой момент сотворить непоправимое! Как ты вообще могла доверить ему свою дочь?! – все же не сдержавшись, я озвучила доводившую меня до исступления мысль. В конце концов, я могла понять многое, и даже эту непонятную страсть, заставившую Лику войти в сговор с преступником, но вот как она могла доверить ему жизнь собственной дочери…

Лицо Лики было растерянно, мне показалось, что в ее глазах промелькнуло нечто похожее на раскаяние или, скорее, сомнение, но я слишком давно охраняю людей, а, значит, и встречаю преступников, чтобы поверить в ее крокодиловы слезы. Проехав какое-то время в указанном ею направлении, я решила проверить ее настрой.

– Лика, сейчас я аккуратно отклею скотч, чтобы мы могли общаться, – пытаясь понять по выражению ее лица истинные намерения женщины, произнесла я, понимая, что мне необходимы ее точные указания для обнаружения дома, чтобы Николай не скрылся раньше времени. – Вы обещаете, что будете вести себя тихо, в противном случае мне придется применить силу, – и, прежде чем она успела усомниться в моих угрозах, я вынула и продемонстрировала ей свой маленький, но не ставший от этого более безобидным «вальтер». Глаза Платовой расширились от ужаса, как завороженный взглядом удава кролик, она медленно кивнула, не отрывая взгляда от оружия. – Тогда договорились! – Я медленно, чтобы не доставить ей лишней боли, отклеила липкую ленту.