Шрифт:
— Может, ты беременна? — осторожно спросила Танька, сверля ее пытливым взглядом.
— Ну, разве что от Святого Духа, — засмеялась Женя.
— Нет, Жень, действительно ничего не было? — не отступала та.
— Ты сама знаешь, что ничего, — начала сердиться Женя.
— Ну, а что же это тогда такое? — недоуменно развела руками Танька.
— Меня еще и по утрам подташнивает, — подразнила ее Женя, — голова кружится и грудь болит…
— А ты вообще перестань есть, — завелась Татьяна. — Тогда хоть отойдешь без мучений. Без тошноты…
— Я тоже думаю, что это результат стресса, — примирительно сказала Женя. — Пора взять себя в руки. А то что же мне теперь — умереть во цвете лет и в полной распущенности?
— Уф-ф-ф! — шумно выдохнула Татьяна. — Будем считать, что кризис миновал и больной пошел на поправку.
Женя засмеялась (впервые за эти два месяца!) и предложила отметить сие замечательное событие.
Но когда и ноябрь не принес никаких изменений ни в состоянии, ни в самочувствии, Женя всерьез забеспокоилась и засобиралась в консультацию, дабы выяснить, что же все-таки с ней происходит.
Она гнала от себя мысли о возможных роковых заболеваниях, но то, что услышала, ей и в голову не могло прийти!
Прямо из консультации она поехала к Татьяне и, едва та открыла дверь, прямо с порога объявила:
— Танька, я беременна!
— От Святого Духа? — глупо улыбаясь, спросила подруга.
— Уже четвертый месяц… — Губы у Жени задрожали, и она прикрыла их рукой.
Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, потом обнялись и заплакали.
21
Лаптев третий месяц сидел в Норильске. Судебное разбирательство занимало практически весь день, а вот вечера оставались свободными и доставляли массу ненужных проблем.
За день он уставал от бесконечной говорильни, неподвижного многочасового сидения, бумажных завалов и неослабевающего накала страстей. Читать не хотелось, телевизор смотреть — тем более.
Можно было бы пообщаться с братьями-адвокатами, но на всех этих тусовках неизменно присутствовала Марина, а значит, дорога туда была ему заказана.
Марина Стингер. Поначалу Лаптев решил, что Стингер — это фамилия. Оказалось — кличка. И он подивился, как точно она отражает суть этой женщины. Марина безошибочно находила любую цель, правда в отличие от своего смертоносного прототипа не всегда ее уничтожала.
Она не потрясала воображения ни лицом, ни фигурой, но стоило ей переступить порог, как в воздухе начинали потрескивать электрические разряды и все мужчины, как стрелки компаса, моментально реагировали на нее.
Она являла собой гипертрофированный портрет классической адвокатессы — хваткая, наглая, шикарно одетая, с вызывающе дорогими украшениями на пальцах, шее и в ушах.
Когда она брала слово, ее громкий, резкий голос так плотно заполнял пространство, что всем хотелось немедленно заткнуть этот бурный фонтан, кроме подзащитных, которых она подавляла, подчиняла и завораживала своей бешеной энергией.
Она лихо водила машину, обладала холодным умом шахматиста и жесткой мужской логикой, у нее был стальной характер и несгибаемая сила воли. Характеристики, свойственные скорее ракете, нежели женщине.
Все, за что бралась, она делала страстно и весело, доводя до блестящего финала. У нее был изумительной красоты сад, дом, из которого не хотелось уходить, образцово-показательная прислуга, потрясающие вечеринки и связи на всех уровнях.
И даже проигрывая дело, Марина Стингер оставалась на высоте — белая птица, разбившая грудь о неодолимую преграду, воздвигнутую продажными судьями и иже с ними.
И только одна слабость была у этой железной леди — она не могла обойтись без мужчины. О, как она хотела выйти замуж! Какой замечательной женой могла бы стать! Какой великолепной матерью! Как она мечтала о ребенке!
Но никто и никогда не предлагал ей руки и сердца. И чем сильней возрастал ее яростный натиск, тем стремительней ретировались возможные претенденты.
А начиналось все прекрасно: почти никто из избранников не отвергал ее любовного призыва. Но когда она, каждый раз заново потрясенная силой волшебного соединения, говорила своим резким, хорошо поставленным голосом: «Все было великолепно, милый! Я подарю тебе мальчика!» — потенциального отца как ветром сдувало.
Странно, что эта умная женщина была столь слепа и наивна там, где и особой хитрости-то не требовалось, а просто элементарная женская мудрость.