Они вошли в клуб, заняли столик в углу и заказали еще бутылку шампанского. Калагэн заметил стоявшего у стойки Габби, который смотрел в их сторону. Поза его, как всегда, была расслабленной, только улыбка на пухлых губах была несколько напряженной. Он подошел к ним и весело произнес:

– Привет, Слим. О, привет, Паула. Приятно вас снова видеть здесь. Как делишки?

– Делишки, – весело призналась она, – в полном порядке. Боюсь, что говорю лишнее, но с какой это стати вы снизошли до того, чтобы интересоваться моим не очень-то важным для вас существованием, мистер Вентура?

И она одарила его взглядом, в котором, предполагалось, должны были быть цинизм, гордость и безразличие одновременно.

– Не хочешь выпить с нами, Габби? – спросил Калагэн.

Вентура присел, достал золотой портсигар и закурил.

– Очень мило, – ответил он, – что ты решил позвонить мне насчет Рупи, Слим. Но тебе не нужно было беспокоиться. Во всяком случае, я не понял, о чем ты говорил.

– Прекрасно. Если ты не понял, о чем я говорил, тогда я напрасно терял свое время. Правда, мне так не кажется. Могу поспорить, что ты уже позвонил Рупи или отправил ему телеграмму.

Он усмехнулся, глядя на Вентуру.

Паула отпила половину бокала шампанского и произнесла ядовитым тоном:

– Вы не джентльмен, мистер Вентура. Мне очень давно хотелось вам это сказать.

Вентура пристально посмотрел на нее, а потом обратился к Калагэну.

– Слим, я не знаю, зачем ты разгуливаешь с этой шлюхой. Но однажды я ее уже вышвырнул из этого клуба, и, если она не закроет свой поганый рот, я лично залеплю ей в ухо. Мееня тошнит от нее.

Паула встала.

– О Боже! – воскликнула она. – Значит, я должна терпеть оскорбления, не так ли? Мистер Калагэн, если вы тот человек, за которого я вас принимаю, если вы хоть чуть-чуть джентльмен, то вы должны как следует заехать этому жирному, вшивому жлобу. Грязный…

– Сядьте, Паула, – оборвал ее Калагэн. – Вы – само совершенство, когда молчите. И я думаю, что для вас сидеть гораздо легче, чем стоять.

Паула расплакалась. Он похлопал ее по руке.

– Послушай, Слим, – тихо проговорил Вентура. – Ты меня знаешь. Со мной все в порядке. Я никогда не затеваю никаких неприятностей. И мы всегда с тобой ладили. Ты очень долго пользовался этим клубом, и я всегда относился к тебе как надо, так? Но ты не пытайся что-то затеять здесь, Слим. Мне бы не хотелось, чтобы ты вывел меня из себя.

– Да ну, – произнес Калагэн. – Хорошо, Габби. А ты всегда, когда я тебя буду выводить из себя, прямо принимайся за дело. Мне интересно посмотреть, что будет дальше.

Улыбка на его лице была очень дружеской.

Вентура встал.

– О'кей, Слим. Я полагаю, что мы с тобой оба знаем, где находимся.

– Может быть, ты и знаешь, где находишься ты, Габби. Я этого не знаю. Но собираюсь выяснить это прежде, чем уйду отсюда.

Его улыбка была еще более дружеской, чем обычно.

Он затушил сигарету. Вентура встал из-за стола.

– Еще увидимся, – сказал Габби. – И постарайся, чтобы эта дешевка что-нибудь не натворила в клубе, а то я ее засажу.

– Ей это безразлично, – бросил Калагэн. – Может быть, ей хочется, чтобы ее засадили. Пока, Габби.

Он наблюдал, как Вентура вернулся к бару и через него прошел к двери в дальнем углу зала, которая вела в квартиру наверху.

Когда Габби скрылся, занавески на входной двери раздвинулись и появился Ланселот Вендейн. Он остановился, оглядывая зал, и, наконец, увидел Калагэна и Паулу. Калагэну показалось, что вид у Ланселота был довольно несчастным и держался он очень напряженно.

– Паула, мы с вами провели чудесный вечер. И если у вас завтра утром будет болеть голова, все равно у вас останется мой подарок.

– Да? – спросила Паула Калагэна. – Что вы пытаетесь мне сказать? Мне кажется, вы считаете, что настало время, когда мне нужо разыграть сцену исчезновения. – Она слегка всхлипнула. – Я вас не понимаю.

Калагэн поднялся из-за стола.

– Пойдемте, дорогая. Я возьму такси и отправлю вас домой. Мы с вами как-нибудь на днях еще встретимся и снова немного выпьем.

Он взял ее под руку.

– Все это чертовски неприятно, – произнесла она, – Каждый раз, как только я встречу мужчину, которого считаю настоящим джентльменом, он меня бросает. Я не понимаю этого. Я отказываюсь это понимать.

На лице ее появилось выражение, которому предназначалось изобразить оскорбленную гордость, но стекавшая по сильно нарумяненным щекам черная краска с ресниц несколько портила эту картину. И все же она спокойно последовала за Калагэном.

Когда он вернулся в клуб, Ланселот стоял у бара.