— Что?

— Я никогда не хотела жить такой жизнью.

— Перестань, Эм. Тебя никто не заставлял играть по общим правилам. Или я не прав?

— Я испытывала сильнейшее давление со стороны родственников. Мои родители, бабушка — все горячо хотели, чтобы я вышла замуж за подходящего мужчину, в подходящую семью, чтобы начать производить на свет детей и продолжать династию Деборнов. Мне казалось, что Рид — идеальное решение вопроса, ведь он такой хороший друг. И все складывалось хорошо до тех пор, пока ты не вернулся.

— Эй, а я-то тут при чем?

— Ты ужасный человек. Я столько лет убеждала себя, что сексуальное влечение неважно.

Она наклонилась вперед, и в сумерках Гаррет почувствовал на себе ее осуждающий взгляд.

— Но ты вернулся, поцеловал меня, — тихо проговорила она, — и я словно очнулась ото сна. Начала вспоминать, как нам хорошо было тогда, в юности. Пылкое желание, трепет, томление. И внезапно правильной, добропорядочной жизни стало мало.

— Мне в жизни доводилось слышать кое-какие обвинения в свой адрес — что я хладнокровный в бизнесе, небрежный в отношениях, жесткий в переговорах. Но не припомню, чтобы кто-то обвинял меня в том, что мои поцелуи имеют такую силу.

— Мне сейчас не до шуток, Гаррет. Ты разрушил мою жизнь, — сказала она и встала.

Гаррет видел в сумраке террасы, что она идет к нему. Не иначе, Эмма решилась на серьезный разговор по душам. Она только что заявила, что он разрушил ее жизнь. И, судя по выражению ее лица, Эмма не шутила. Пульс Гаррета учащенно забился.

Глядя прямо ему в глаза, она подошла совсем близко… А потом бросилась в его объятия.

Ее первый поцелуй не попал в цель. Губы скользнули по щеке, но в следующее мгновение нашли его рот. Гаррет уловил слабый аромат духов. Почувствовал прохладное прикосновение шелка платья. Вкусил восхитительной мягкости ее губ.

Он и не предполагал, что Эмма может наброситься на него с таким пылом. Это было совсем непохоже на нее. Однако она решила сделать первый шаг сама, и это ужасно возбуждало. Гаррет ответил на поцелуй со всей страстью, которую испытывал.

Недостаток опыта у Эммы заставлял его кровь вскипать и пениться, словно бурная река. Гаррет не спеша уложил ее на циновку и, не размыкая объятий, вытянулся рядом. Теперь обе руки у него были свободны, чтобы обнимать и ласкать ее. Горячие поцелуи с каждой секундой становились все настойчивее.

Он завладел ее языком и услышал вначале прерывистый вздох, затем стон. Красноречивое свидетельство желания.

Ее платье удерживала лишь полоска ткани на плече. Второе плечо было полностью обнажено, и кожа на нем была мягче и нежнее шелка. Его губы спустились вниз, отыскав пульсирующую жилку на шее, прошлись по изящной линии ключицы. Это обнаженное плечо так притягивало его, что он должен был попробовать его на вкус.

Ее колени раздвинулись, словно ей не терпелось принять его в себя, и Гаррет отбросил последние сомнения. Он никогда не позволял себе терять самообладание, ни в жизни, ни в работе, ни в отношениях с женщинами. Но, черт возьми, Эмма была такой необузданной, такой безудержной, такой страстной. Каким бы невероятным это ни казалось, она потеряла голову так же, как он.

Гаррет понимал, что она пережила эмоциональную встряску. Он тоже не спал прошедшую ночь, не мог уснуть. Ему не давала покоя мысль, что Рид не стал бороться за нее, как должен бороться мужчина за такую незабываемую женщину, как Эмма. Гаррету было больно видеть ее подавленной и испуганной после того, как Келли ушел.

Он твердил себе, что не должен вмешиваться, что ее отношения с Ридом — не его дело. Кроме того, он боялся проговориться, что подслушал их последний разговор в галерее. Кому приятно узнать, что кто-то стал свидетелем подобной сцены.

Но, черт возьми, он не мог видеть, как она несчастна. Когда ему, наконец, удалось сбежать с вечеринки и приехать домой, он обнаружил, что стоит у окна в своей квартире и наблюдает за светом в окнах галереи. Он даже не знал, там ли она, но свет все горел и горел. В конце концов, Гаррет не выдержал и решил убедиться, что с ней все в порядке.

И вот он здесь.

Но с Эммой далеко не все в порядке.

Она выбралась из-под него, села на колени и потянула шелковые складки платья через голову. Под платьем на ней была атласная сорочка. Ее волосы облаком рассыпались по плечам и щекам, но не успело его сознание запечатлеть этот ослепительный образ, как она вернулась к нему.

— Люби меня, Гаррет, — прошептала Эмма. — В прошлый раз мы упустили свой шанс, и я не хочу повторять ошибку. На этот раз я готова дойти до конца. Люби меня со всей страстью, на которую способен.

Ее голос был таким манящим. Собрав остатки самообладания, Гаррет сдавленным голосом произнес:

— Эмма, я пришел сюда не для этого, клянусь. Ты расстроена…

— Тебе ведь тоже интересно узнать, какой будет наша близость? — прошептала она.

— Да. — Не было смысла отрицать очевидное. Особенно, когда ее пальчики скользили по его ребрам, груди, шее, а губы были совсем рядом, на расстоянии вздоха.