– Я бы хотела джин-тоник, – улыбнулась ему в ответ Татьяна.

– А мне… просто воды. – Мама выглядела все хуже, бледно-зеленая, хватала ртом воздух.

– Вам плохо? – обеспокоился старпом.

– Нет-нет, – поспешно откликнулась мамуля. – Просто… устала немного.

– Ну, отдохнете, – дружелюбно откликнулся мистер Трэвис. – Время будет.

И небрежно кивнул Майку с Дэном:

– Все, ребята, свободны. Дайте дамам покой!

Те послушно покинули гостиную (от Майка на прощание Тане вновь достался печально-сожалеющий взгляд). А едва дверь за ними захлопнулась, лицо старпома мигом лишилось добродушной улыбки. Не обращая на Татьяну внимания, он приблизился к Юлии Николаевне и сухо молвил:

– Все, довольно комедии. Говори, где они?

Та растерянно взглянула сначала на него, потом на дочь.

– Простите… I don’t understand.

– Госпожа Садовникова, не советую вам темнить. Где они?!

Мама напряженно вслушивалась в английскую речь.

– Она правда не понимает! – вмешалась Татьяна. – И вообще, что вы себе…

– Заткнись! – оборвал ее мужчина. Схватил Юлию Николаевну за плечи, грубо встряхнул: – Где то, что вы взяли в особняке Хэйл?!

– Я…

Таня бросилась к двери.

– Стоять! – рявнул Трэвис.

Девушка дернула ручку – заперто. Кричать?.. Но кто услышит?

Она решительно вернулась, попыталась стряхнуть с маминых плеч грубые мужские руки. Сердито сказала:

– Послушайте! Она действительно вас не понимает. Хотите с ней пообщаться – я могу перевести. И вообще: что за методы? Давайте поговорим, как цивилизованные люди!

– Что ж, давай, – лжестарпом нехорошо усмехнулся. – Мне нужно содержимое сейфа Хэйл.

– Но мама даже не знает, что там было!

– Ложь! – оборвал ее мужчина.

– Таня, объясни мне… – жалобно пискнула мама.

– Он говорит… – начала Таня.

И вдруг Юлия Николаевна пошатнулась. Схватилась за сердце. И безвольной куклой рухнула на пол.

– Мама! – бросилась к ней дочь.

– Чертов цирк! – злобно прошипел Дик.

Грубо схватил Юлию Николаевну за руку, попытался приподнять – однако ноги ее подкосились, голова безвольно повисла.

– Идиот! – взъярилась Татьяна. – Она в обмороке! Позовите врача!..

– Ладно, – зловеще усмехнулся Трэвис. – Сейчас будет вам врач.

Стукнул кулаком в стену – дверь в гостиную практически сразу же распахнулась. На пороге показались двое: по виду мексиканцы. Трэвис отдал им короткое распоряжение на испанском – смысла Таня не поняла.

Один из мужчин легко подхватил Юлию Николаевну на руки. Второй взял Татьяну под локоток. Сопротивляться? Кричать? Но мама совсем беспомощна… Нет, сейчас – покорность и только покорность. Лишь бы их не разлучили!..

Сумрачный коридор, лестница… На третьем этаже ее втолкнули в одну из комнат. Юлию Николаевну, по счастью, оставили здесь же – мексиканец небрежно, как куль, сгрузил ее на не застеленную кровать. С ужасающим акцентом велел по-английски:

– Сидеть тихо!

Направился к двери.

– Ей нужен врач! – крикнула вслед Татьяна.

Мужчина не ответил. Дверь захлопнулась, щелкнул замок. Мама жалобно застонала, и Таня бросилась к ней. Схватила за руку, нащупала пульс.

В медицине она не разбиралась, но, кажется, болезнь матери не смертельна: сердце билось очень быстро, не меньше ста двадцати ударов в минуту, зато ровно, без перебоев.

– Ма-му-ля! – Она требовательно потрясла Юлию Николаевну за плечо.

И та послушно распахнула глаза, испуганно взглянула на дочь:

– Таня? Что?.. Что случилось?

Нахмурилась, оглядела незнакомую комнату, привстала:

– Где мы?

– Ты правда сознание потеряла? Или прикидывалась? – строго произнесла Татьяна.

Мамины очи мгновенно наполнились слезами.

– Танечка! Ты что?

– Ладно, прости, – буркнула дочь.

Хотя ей опять показалось, что мама знает куда больше, чем говорит. И амплуа испуганной простушки – искусно сыгранная роль, не более.

Но в любом случае влипли они сейчас – обе. Значит, надо думать, как выбираться отсюда.

Таня подошла к окну. Открылось оно свободно. Девушка с надеждой распахнула створку… М-да. Можно даже не пробовать. Третий этаж. А потолки в доме – высоченные. Сделать, как в авантюрном романе, веревку из простыней? Но постельного белья нет. В комнате вообще ничего не имелось, кроме единственной голой койки. И дверь заперта. Неужели им остается покорно ждать развития событий?..

Одна радость: мама уже совершенно пришла в себя, села на кровати. Спросила – голос больше не срывался:

– Таня! Ты можешь мне объяснить, чего они от нас хотят?