Федотов мрачно усмехнулся:

— Вы нарисовали слишком идиллический финал. У нас на первом месте интересы «фирмы», и такой выход из игры — дезертирство. А как поступают с дезертирами, вы знаете. Мне страшно, Фрэд, погибнуть в автомобильной катастрофе или того нелепей. Я... Я боюсь, просто боюсь.

— Понял, — кивнул атташе. — Что же тогда вам предпринять?..

— Не мне, а «фирме». Место затопления «Флинка» мне теперь точно известно. Используя это, «фирме» следует экстренно провернуть решительную диверсию и перед носом у русских уничтожить или захватить все корабельные бумаги.

— Браво, Майкл! Именно это и спасет, и сохранит вас!

— Спасло бы. Не выйдет. Сегодня наши не пойдут на такой шаг.

— Не решатся, думаете? Или не осилят?

— Ну, что вы! И решимости, и возможностей, и исполнителей у наших хозяев достаточно. О деньгах и говорить нечего. Просто... — Федотов щелкнул пальцами, подбирая слова, — решающим в нашей системе является его величество барыш. Если спасение агента даст крупный выигрыш — политический, экономический, идеологический, любой, — его станут спасать. Если же не даст... и спасать нет резона.

Коллеги надолго замолчали, попивая мелкими глотками крепкий кофе, размышляя. Атташе вдруг оживился и отодвинул чашечку:

— Я профан в этом. Скажите, Майкл, а нынче сталинит имеет какое-то значение?

— Еще бы! Огромное! Ведь сталинит — это не только броня. Это и важнейший компонент для производства сплавов. Но единственное месторождение сталинита в Союзе уже почти исчерпано. Сейчас советские ученые усиленно ищут заменитель сталинита.

Атташе восхитился:

— Даже так?! Прекрасно! Значит, надо немедленно требовать диверсии по добыче документов с «Флинка», мотивируя это не столько необходимостью вашего спасения, сколь тем, что иначе Советы получат второе месторождение сталинита! Понимаете, Майкл?

Федотов даже как-то обмяк. Утер проступившую на лбу испарину, выдохнул облегченно:

— Ну, дружище, этого я по гроб не забуду!

В это же время в кабинете одного из Управлений КГБ вели деловую беседу двое сотрудников. Хозяин кабинета имел вид ученого, каковым, собственно, и являлся. Собеседником был капитан первого ранга Запорожец. Возраст его соответствовал званию, но высокий рост, светлые волосы и спортивная фигура делали его моложе. Энергические черты лица говорили о волевом характере, серые внимательные глаза — об уме, а ровный постоянный загар — о том, что засиживаться в кабинетах ему не свойственно. Ученый имел звание полковника, но, как обычно, был в ладном штатском костюме.

Кабинет более походил на домашний, нежели на служебный. Сидя в креслах возле чайного столика с самоваром на подносе, офицеры беседовали свободно и просто.

— То, что зарубежная пресса, — рассуждал полковник, — особенно всякие радиоголоса, нагло извращают нашу действительность — естественно. Это их плесневелый хлеб. Интересно другое: какие источники питают их?

Моряк набивал трубку. Темного дерева «люлька» изображала голову хитро улыбающегося казака-запорожца. Уминая в ней тонкую лапшу табака, моряк ответил:

— Частично — наши официальные сообщения, особенно критические материалы. Личные наблюдения некоторых ретивых интуристов и корреспондентов. Злопыхательские высказывания наших невозвращенцев. Ну, еще — разглагольствования отдельных дураков-критиканов из числа наших туристов, командированных и моряков за границей. Таких там ловко на крючок поддевают.

— Умеют, — согласился полковник. — Еще?

— Допускаете агентурную информацию? Сомневаюсь. В наше время антисоветский шпионаж вообще дело трудное, рисковое и малоэффективное. И те крохи, какие удается заполучить иностранным разведкам, достаются им такой ценой, что невольно задумаешься об овчинке и ее выделке.

— Это так, — согласился опять полковник.

— Эрго: какая же разведка станет такую драгоценность передавать какому-то «голосу» для его никчемной радиотрепотни? Глупо. Вы мне позволите? — спросил моряк, показывая трубку.

— Ради бога, — охотно разрешил полковник. — Я даже люблю запах табака. Особенно хорошего. Значит, вы полагаете — не станет? Все мы так думали. А оказалось иначе. — Он взял с письменного стола объемистое досье. — Вот. Здесь у меня собраны всевозможные наши публикации. А тут, — взял он другой том, — все стенограммы всяческой антисоветской пропаганды. И что же? Изучив их, систематизировав и сопоставив, я заявляю: какая-то, пусть совсем незначительная часть этой антисоветчины построена на таких данных, каких ни в наших официальных публикациях, ни в частных материалах информаторов-дилетантов, ни в болтовне простачков не было и не могло быть!

— Интересно, весьма интересно.

— Да-с, любопытно. Особенно, если учесть, что эти разведданные касаются именно морского ведомства.

— Даже так? Некоторая утечка информации морского характера нами, правда, тоже выявлена, и не вчера. Но... Слышим звон, да не знаем, откуда он.

— Классический камень преткновения всех контрразведок! Однако, проштудировав все это, — полковник похлопал по папкам, — я подумал: а что, если не по каналу идти к источнику, а выходить прямо на источник, минуя все подступы? Комбинация проста. Определяем список наиболее вероятных источников. Это нетрудно, и их немного. Второе. В каждый из них направляем отдельную, специально только для него подготовленную дезинформацию...