— Оттуда же, откуда и твой танк, — сказал генерал. — Из мешка…

— Я так и думал, — покивал Сидор. — Настоящая борода, мешок, подарки… И вообще все, к чему прикасался настоящик, — все настоящее! Ты ущучил? — обернулся он к Хомяку.

— То есть… да… — неуверенно протянул тот. — Конечно… Но в каком это смысле — настоящее? Он что, вообразил себя…

— Нет! — рявкнул Сидор. — Он и есть! На все сто процентов — натуральный Дед Мороз!

— Так ведь не бывает их… — растерялся Хомяк.

— Извини, дедушка. Мал еще сынулька мой, — Сидор ткнул тростью в сторону Хомяка, — не узнал тебя. Но мальчик он очень хороший, и маму слушается, и стишок сейчас отчебучит за милую душу! Начинай, Хомячок, не тяни кота за елку, дедушка ждет. Ну?

— Да не знаю я стихов! — захныкал вконец сбитый с толку Хомяк.

— Как так не знаешь?! — встревожился Сидор. — Что тебе мамка в детстве на ночь читала?

— Какая там мамка! — горько хмыкнул Хомяк. — Она и днем-то ничего, кроме этикеток на бутылках, не читала! А к ночи и вовсе буквы забывала…

— Думай, Хомяк, думай! — лихорадочно бормотал Сидор. — Будешь кобениться — шлепну! Не может быть, чтобы ни одного стишка не помнил!

— Подскажите хоть начало!

— Да мне-то откуда стишки знать?! — взвыл Сидор. — Я с пяти лет по психушкам!

Хомяк уныло покосился на Деда Мороза:

— А без стишка нельзя?

— Отчего же, — умильно расплылся дедушка. — Песенку можно. Или танец.

— Вообще-то, пару песенок я помню… — Хомяк неуверенно почесал в затылке.

— Заткнись! — прошипел Сидор. — За твои песенки ничего, кроме срока, не получишь! — Он старательно посмеялся, заглядывая под косматые брови Деда Мороза. — Хомячок у нас плясун!

— Кто плясун?! — ужаснулся Хомяк.

— Стесняется, — Сидор подошел к подручному и потрепал его по загривку, да так нежно, что у того клацнули зубы.

— Если что-то мешает, скажи, — заботливо промурлыкал лысый. — Танцору ничего не должно мешать! Ну-ка, два прихлопа, три притопа!

— Только и знаете, — тяжело вздохнул Хомяк. — Прихлопнуть да притопить… Эх! — с разгульной тоской заорал он вдруг. — Говори, Москва, разговаривай, Россея! — Сорвал с головы шапку, хватил ею оземь, передернул плечами, откинул со лба несуществующие кудри и резво ударил вприсядку с причитаниями. — Ах! Ох! Чтоб я сдох! Баба сеяла горох! Подавилась кирпичом! Что почем, хоккей с мячом!

— Ходи, черноголовый! — бодрил его Сидор. — Хоба-на да хоба-на, зеленая ограда! Есть такая песенка, но петь ее не надо!

— Ай-люли! Ай-люли! — Дед Мороз прихлопывал рукавицами.

— Эх, Питоша! — напевно голосил Хомяк, не переставая выкидывать коленца. — Какой бродяга был! Настоящик из-за Барьера вынес! Чудо! Зачем же ты, дурак, эту мочалку на морду нацепил?! Вовек теперь не отдерешь! Погубил тебя, дурака, настоящик!

— Дурак — нехорошее слово, — погрозил ему рукавицей Дед Мороз. — Хочешь получить подарок — забудь это слово и рот вымой с мылом!

— Все! Не могу больше! — Хомяк грохнулся на колени. — Что я, клоун — козлом скакать?

— Э-э! — предостерегающе взрыкнул Сидор. — Страх потерял, вредитель?! Пляши, тебе говорят!

— Хватит бродягу чморить, — прохрипел Хомяк устало. — Чего мы изгаляемся над ним? Закопаем, как человека, и груз заберем.

В руке Хомяка вдруг появился тяжелый, как отбойный молоток, пистолет с длинным стволом.

— Прости, брат, жалко тебя, но…

— Не вздумай! — ахнул Сидор.

В его ладони тоже, откуда ни возьмись, материализовался пистолет, мало чем уступающий хомяковскому. Губительный дуплет, слившийся в один оглушительный хлопок, уже готов был терпким эхом отразиться от сводов подворотни… но не отразился. Словно кто-то вдруг вставил в арку огромный кляп — все звуки разом оборвались.

Несколько мгновений царила неестественная тишина, а затем тихо звякнули, упав на обледенелый асфальт, две тяжелые пули.

Дед Мороз со вздохом опустил посох, на конце которого еще посверкивали ледяные искорки недавнего разряда.

— Ну кто дает детям такие опасные игрушки?! — с негодованием сказал он, высвобождая из скрюченных, заиндевелых пальцев Сидора и Хомяка ломко крошащиеся кусочки металла, только что бывшие грозным оружием.

— А если бы вы друг другу в глаза попали?! — строго спросил дедушка.

Две густо покрытые изморозью статуи ничего ему не ответили.

— Вот-вот, подумайте над своим поведением, пока будете оттаивать! А насчет подарка… — Дед Мороз на минуту задумался. — Так и быть, будут вам подарки! Одному достанется сердце, другому — мозги. Только вам придется смастерить их самостоятельно. Вот это должно помочь.

Он пошарил в мешке и, отложив его в сторонку, сунул в руки каждому из снеговиков по цветастой книжке.

— Может, это были не Бог весть какие сокровища для ума и сердца, — усмехнулся он в бороду, — но, полежав в мешке рядом с настоящиком, они стали настоящей литературой! Уж вы мне поверьте, я это на себе ощутил. Еще недавно я был таким же, как вы, но теперь во мне почти не осталось бродяги Питона. Я — Дед Мороз! И знаете, это гораздо интереснее! — Он ударил посохом в асфальт, и своды арки окрасились изумрудными, синими, жемчужными огнями. — А настоящик я подарю другому мальчику. Или девочке. Но не раньше, чем буду уверен на сто процентов, что они не станут с ним шалить!