– Я… не могу. Сесть! Дай сесть! – принялся вырываться Виталик, и Коля неожиданно уступил.

В руке горячими ударами пульсировала боль. Он измученно привалился к стенке и выглянул в окно. Атос сосредоточенно делал перевязку, а Виталик не мог оторвать взгляда от переминающихся у поезда окровавленных людей. Ему даже показалось, что он видит уже знакомых ему милиционеров. Глядя в пустые, искаженные смертью лица мертвецов, Виталик почувствовал, как его накрыло отчаяние.

– Черт возьми, что это?! – спросил он.

Ему не ответили. Как сквозь дымку он слышал утробный вой с улицы, далекие одинокие крики то ли живых, то ли уже мертвых людей.

В коридоре послышалась возня и сдавленная ругань.

– Пошел в купе! – рявкнул Петрович. – И не высовывайся оттуда, бандюга.

– Нам надо в шестой вагон, – упрямо и значительно тише просипел голос знакомого «зэка».

– В купе, баран! – поддержал охотника один из его товарищей.

– Вы не видите, что на улице творится? – продолжил громыхать Петрович. – Если у них будет хоть одна лазейка – нам всем конец! А если они уже пробрались в поезд?

Атос вдруг изменился лицом и выскочил в коридор.

– Прекратите немедленно! Нам нужно… – начал было он.

Виталик не увидел, как это произошло. Только что разгневанный Коля пытался образумить спорщиков, и вот у его шеи оказался длинный и тонкий нож. «Зэк» схватил Атоса и заставил его покорно следовать за ним.

– Открой дверь! – приказал он Петровичу.

– Не дури! – опешил тот. – Не бери грех на душу!

– Открой дверь. – Виталик с оттенком восхищения отметил, как удивительно звучал голос преступника. Уверенно, спокойно и почти с душевной теплотой.

– У вас свои дорожки, фраерочки, а нам другая дорога назначена, – хмыкнул «зэк». За ним появились два его товарища, один другого краше. – Подельнички наши в шестом едут. Люди с головой, с руками. К ним пойдем. Негоже нам ссориться, правда ведь, ребятки? Мы же просто к товарищам идем, и ничего такого. Верно ведь?

Его приятели согласно закивали.

Виталику показалось, будто они оправдываются перед охотниками за свой поступок. В раненой руке стрельнуло, и на лбу тут же выступила болезненная испарина.

Как ни странно, «зэки» не тронули Атоса и отпустили его, едва открылась дверь в тамбур. Петрович запер ее сразу же после того, как вагон покинул последний из бандитов. Коля на деревянных ногах вернулся в купе и с отсутствующим выражением лица сел рядом со Стасом.

– Ты как? – спросил его Сева. Атос дернулся, перевел на него непонимающий взгляд, а затем уставился на перрон. Несколько секунд он смотрел на окровавленную толпу и вдруг взорвался:

– Да закройте вы окно! Закройте к чертовой матери! Неужели самим не противно?!

Стас послушно и с нескрываемым облегчением опустил шторку. Зрелище за окном было не из приятных.

– Ну что, хлопцы, – в купе заглянул Петрович. – Дела, как видите, совсем неважные. Попомните мои слова – тут наверняка американцы замешаны. И наша задача, как мне видится, продержаться до подхода наших! Оружие у вас есть какое-нибудь?

Оружия не было. Откуда оно у простых туристов? Лыжные палки в связке, на верхней полке, один топор и два перочинных ножа – вот и все их «вооружение». Новость охотника расстроила, но ненадолго. Бородатый Петрович своим видом почему-то успокаивал Виталика. Он напоминал ему Малютку Джона из книги про Шервудский лес. Все тот же добродушный великан, вот только в руках не сучковатая дубинка, а двуствольное ружье.

Петрович говорил так уверенно, так убедительно, что, несмотря на жуткие звуки за пределами вагона, все успокоились. Из дальнего купе к ним присоединилась пожилая пара из Ленинграда. Он – ведущий инженер с завода «Арсенал», и она – заведующая библиотекой где-то на Охте. Милые, тихие, воспитанные люди. Настоящие ленинградцы.

Рука беспокоила Виталика все больше, да и Атос при перевязке занервничал, но сдержался и ничего не сказал. Хотя слова были бы лишними: одного взгляда на распухшую руку было достаточно. Проклятый мертвец занес в кровь какую-то заразу, и Виталику совершенно точно нужно было к врачу. Но пока что он мог нормально двигаться и даже держать в правой руке лыжную палку, для самообороны.

Несколько часов они просидели в ожидании помощи, но шум за пределами вагона не утихал. Мертвецы по-прежнему скреблись снаружи. В коридоре, сменяясь, несли вахту охотники, и к ночи Атос выпросил у них разрешение постеречь запертые двери. Это было хорошее решение, правильное. Несмотря на то, что за все время к ним ни разу не постучались другие пассажиры. Может быть, потому что их вагон был хвостовым, и искать у них было нечего? Иначе непонятно, почему к ним никто не пришел. А что, если все спаслись, и они остались последние в брошенном поезде?