В Эдинбург прибыл граф Моретти со своей свитой. Ничего необычного, блестящий граф, блестящая свита. В такие дни Мария начинала остро чувствовать, во-первых, свою причастность к тому большому миру, который лежал за Англией и Английским Каналом, а во-вторых, свою оторванность от этого самого мира. Прошло не так много времени с тех пор, как она покинула берега прекрасной Франции, а уже столько новостей! Новости политики регулярно докладывали советники, Мария не всегда в них и вдумывалась, житейские новости были куда интересней (кто на ком женился, у кого с кем роман…), но еще интересней были новости мира моды! Женщина и на престоле женщина, особенно молодая и красивая. Услышать новые стихи, узнать, что теперь танцуют, как причесываются, что носят… Для этого дипломатическая почта не годилась. Мария уже хорошо поняла, что это во Франции политика активно смешивалась с любовью и развлечениями, в Шотландии так не удавалось, от этого было скучно.

Неудивительно, что каждый приезд кого-то нескучного и понимающего с континента становился событием. Но на сей раз куда большим оказалось присутствие в свите графа Моретти секретаря Давида Риччи. Настоящая находка для Марии Стюарт!

Эти мужчины ничего не понимают в женских сердцах! Красивая, умная, властная женщина никогда не полюбит обычного мужчину. Чтобы привлечь ее внимание, нужно быть необычным. Так всадник, скачущий на лошади мимо леса, не видит в нем отдельных деревьев, но всегда заметит отдельно стоящее, неважно, стройное ли оно…

Чем должен быть необычен мужчина? Неважно: умом, умением общаться с женщинами, внешностью… И эта внешность не обязательно может быть красивой. Иногда умное уродство куда привлекательней красивой обычности. Особенно если оно подчеркнуто талантом.

Таковым оказался и Давид Риччи. Немолодой, некрасивый, глазастенький и почти тщедушный, он, однако, был обожаем женщинами. Стоило зазвучать мягкому голосу итальянца, как все попадали под его обаяние. Хотелось слушать и слушать этот бархатный голос, вдохновенно, с придыханием исполнявший мелодичные напевы своей родины. Если добавить ум, несомненный поэтический дар и определенную ловкость, получалась смесь, не оставлявшая равнодушной ни одну даму, для которой прежде законы любви, а уж потом строгие требования морали.

Строгие пуританки, крестясь, шарахались от большущих черных глаз итальянца как от нечистой силы, а те, кто посмел глянуть в эти глаза, теряли способность сопротивляться. Правда, находились и такие, кто не терял самообладания, но все же увлекался.

Такой оказалась Мария Стюарт. В первый раз глянув в глаза Давида Риччи, королева сразу почувствовала в нем родственную мятущуюся душу, для которой тесны стены замков и места мало даже в бескрайнем небе. А уж услышав его голос и толковые рассуждения, Мария вообще решила, что лучшего помощника в отношениях с Францией ей не сыскать!

Итальянец принял предложение с радостью. Служить красивой, умной женщине, жаждущей не просто разумно изложенных и изящно написанных на бумаге писем, а скорее общения, истинное удовольствие! К тому же за это удовольствие еще и платили! Граф Моретти потерял одного из членов своей свиты, зато королева Мария Стюарт обрела нового статс-секретаря. Сначала Риччи занимался лишь делами, связанными с Францией, но скоро его обязанности уже не знали границ. Но главной стало – развлекать общество остроумными рассказами и прекрасным пением.

Вечерам в Холируде добавилось прелести…

Свечей, как всегда, зажжено много, камины жарко натоплены, чтобы не чувствовалась сырость с улицы, великолепное дамское общество в сборе. Среди дам один-единственный мужчина, зато какой!..

– Ах, Давид, вы так танцуете, что кажется, будто учились у самого Франческо Леньяно!

Риччи скромно потупился:

– Так и есть, Ваше Величество…

Сначала Мария отреагировала на свой титул:

– Но мы же договаривались, что вы будете называть меня просто мадам. Ма-дам! Ясно?

И только потом резко обернулась к итальянцу снова:

– Вы учились у Леньяно?!

– Не совсем так, мадам… но несколько уроков брал. Мастер был уже немолод, чтобы учить танцам многих.

– Я знаю, в его учениках были короли Карл и Филипп!

Присутствующие дамы при имени знаменитого учителя танцев заверещали, Франческо Леньяно в Европе слыл непревзойденным танцором, отличавшимся своей легкостью и грацией!

– Ах, Давид, пожалуйста, расскажите о Леньяно! Покажите хотя бы одно па из его танцев!

Риччи оказался в центре внимания. Он пошептался с оркестрантами, и немного погодя дамы, выстроившись вокруг единственного кавалера, усиленно пытались все сразу станцевать с ним павану. Для тех, кто хотя бы немного пожил во Франции, ничего особенного в этих танцах не наблюдалось, павану танцевали давно и на всех балах, она уже приелась, потеряла свою прелесть и стала казаться слишком медленной и чопорной.

Сетон пожала плечами:

– Павану уже даже скучно танцевать.

Подругу поддержала живая Мэри Ливингстон, ставшая Сэмпилл: