Ну почему нельзя по-человечески сказать, в чем дело? Почему он должен сидеть и только улыбаться, как вырезанный из дерева чурбан?! Он не полено, он король, и с этим Марии придется считаться!

Кому мог пожаловаться обиженный король? Только своему другу Давиду Риччи. Давид только вздохнул, он всего пару часов назад сочинял вместе с королевой своеобразное воззвание к народу, обличающее Джеймса Стюарта и его сторонников, но растолковывать столь важный документ Генри не собирался. К тому же Давид был в курсе многих стычек Марии с братом, хотя и ничего не знал о Шателяре. Он слышал многочисленные сплетни и понимал, что не все так просто, но оправдывал свою королеву. Какая красивая женщина не имеет своих тайных грехов? Особенно такая строптивая и яростная…

– Генри, Вам следует пойти вместе со мной на площадь, где мы огласим грамоту…

– Какую грамоту?

В ответ Мария лишь протянула лист мужу:

– Читайте, пока я переоденусь.

Пока служанки помогали Марии сменить один наряд на другой, Дарнлей пытался разобраться в хитросплетениях фраз. Пытался и не мог. Не потому, что был туп или соображал слишком медленно, он волновался, ведь это первый официальный документ его как короля! Строчки норовили наползти одна на другую, а буквы вообще расплывались пятнами… Совершенно понятные слова никак не желали складываться в понятные фразы.

Появившись снова в комнате, Мария поинтересовалась:

– Вы согласны?

Под текстом ее подпись, как он мог не согласиться?

– Конечно!

– Тогда подписывайте и пойдемте, нас уже ждут.

Если честно, то Дарнлей был просто изумлен, Мария не просто переоделась, она была в дорожном костюме для верховой езды, а на поясе даже пистолет!

– Что это?!

– Советую вам тоже взять оружие и обуть более удобные сапоги!

И тут Генри прорвало, он уселся в кресло и демонстративно закинул ногу на ногу:

– Пока мне не будет объяснено, в чем дело, я никуда не двинусь! Хватит держать меня в неведении!

Супруга с изумлением уставилась на него:

– Вы же все прочли?

Неожиданно для себя Дарнлей осознал, что все понял из прочитанного, усмехнулся:

– В Вашей грамоте только Ваши обиды на бунтовщиков. Но куда Вы собрались в таком виде? Не расстреливать же их из пистолета лично?

– Вот именно! Именно так! Я поведу всех верных присяге людей за собой, чтобы захватить графа Меррея и призвать его к ответу!

Будь Дарнлей все же поумней, он осадил бы свою воинственную супругу, но его настолько поразил вид размахивающей оружием Марии, что новоявленный король завопил:

– Так дайте же и мне переодеться!

– Только быстро!

«…они без счету захватили почестей и богатств, они и Нас, и Наше королевство рады прибрать к рукам, чтобы владеть им по своей воле, а Нам бы слушаться во всем их указки, словом, они не прочь завладеть престолом, а Нам бы оставить титул, исправлять же все дела в государстве предерзостно берутся сами».

Точнее не скажешь, Меррей действительно оставлял Марии только титул и представительские обязанности, которые ей удавались очень хорошо. Присутствовать на приемах, выездах, праздниках, иногда на заседаниях, чтобы было не слишком утомительно, к чему молодой красивой женщине утруждать себя большим, тем более если она страстно желает как можно скорее выйти замуж и покинуть эту страну? Если к тому же вспомнить, что «предерзостно исправлял дела в государстве» Меррей с помощниками вполне толково, то над текстом можно только посмеяться. Простая бабья обида на плохого дяденьку, не дающего править самой, сквозит в каждом слове.

Но когда такой текст с воодушевлением преподносится красивой молодой женщиной, вооруженной и жаждущей немедленно отобрать власть обратно (только у кого, ведь тот самый «нехороший Меррей» уже уехал сам?), окружающим начинает казаться, что за сироту следует вступиться, и немедленно!

А народу вообще все равно, против кого воевать, лишь бы платили. Уж заступаться за графа Меррея не собирался никто, едва ли жители Эдинбурга вообще поняли, о ком или о чем идет речь, сказано: королеву обидели, надо защитить, значит, пойдем защищать! Кое-кто даже пошел. Наспех собранная армия устремилась к имению Меррея, приведя в полнейшее изумление разумных людей. И Меррею пришлось бежать от такого напора в Англию!

Если честно, то он был совсем нежелателен в Лондоне. Помогая своим сторонникам деньгами, Елизавета вовсе не желала этого афишировать, а после такой откровенной попытки найти у нее убежище скрыть связь Меррея с Лондоном будет трудно… Елизавете и Сесилу удалось вывернуться, хотя это стоило нервов и даже денег. Дав графу Меррею приют у себя, Елизавета невольно влезла в дела Шотландии и теперь была этому не рада. Мария Стюарт бросилась следом, причем с войском. Дело принимало неприятный оборот и для Англии тоже.