Шрифт:
Теперь в детской было уже две колыбели, а королевская чета могла считаться полноценной семьей, поскольку у них было двое детей, причем разного пола.
Мужа не волновало, что жена снова поправилась и затянуться в корсет удавалось уже с трудом. Не слишком красивая девушка стремительно превращалась в совсем некрасивую женщину, но Альберт любил в ней уже не хорошую грудь или большие голубые глаза, которые вообще нравились далеко не всем, не умение красиво нести головку, не королевскую стать, он любил Викторию как свою жену со всеми ее достоинствами и недостатками. Такая любовь рождается, может, и медленней, разгорается неспешно, как огонь в хорошем камине, зато горит потом долго и ровно, согревая куда лучше яркого огня минутной страсти.
Королева по-прежнему смотрела на своего супруга с обожанием даже в присутствии многих людей, даже перед объективом фотокамеры, зная, что снимки донесут это обожание до потомков. Виктория любила и была любима и не собиралась этого скрывать. Большинство англичан поняли эту любовь, поверили в нее и принимали принца доброжелательно.
Многие, но далеко не все. Придворные дамы были совсем не в восторге от нового поведения королевы. Мало того, что она перестала проводить все вечера и даже ночи на балах уже будучи беременной, после родов так вообще спряталась в свою раковину. Это, несомненно, было влияние ее немецкого супруга!
За что же было любить надменного немца леди? Королева занимается делами, она занята… А что прикажете делать остальным? Не всем же заниматься делами или детьми?! Для большинства леди это вообще неприемлемо. Какие могут быть государственные дела у придворной дамы? Если они и есть, то касаются как раз королевы, как у леди Тэвисток, отвечающей за опочивальню, или вон у баронессы Лецен….
Но хмурый вид баронессы недвусмысленно говорил о том, что и ее от дел постепенно отрешают.
Нет, то, что творилось по злому наущению (а как иначе могли назвать влияние мужа негодующие леди?!) этого чопорного иностранца, не поддавалось никакому описанию! И уж тем более не заслуживало ни малейшего одобрения. Леди кипели, они изрыгали по поводу принца потоки яда, негодовали так, что случись Альберту оказаться в их кругу не во дворце, а где-то на темной улице, едва ли остался бы цел!
Такой человек не заслуживал никакого снисхождения. Подумать только, королева прекратила ежедневно устраивать вечеринки, она стала и сама уходить в спальню или кабинет сразу после ужина. Ей, видите ли, куда приятней общество супруга. Она, видите ли, счастлива в семейном кругу.
Променять общество благородных утонченных леди на этого мужлана! Не важно, что он красив или умен, он немец, и этим все сказано! Где это видано, чтобы мужчина не пофлиртовал ни с одной дамой? Не делал комплименты? Вердикт был единодушным: этот мужлан просто не умеет, он и в королеву влюбился потому что никого другого не видел.
Нет, Альберта совсем не любили придворные дамы.
Но принца как-то очень мало расстраивала эта нелюбовь, скорее, она была взаимной. Его занимала Виктория и дети.
Правда, появилась у Альберта еще одна серьезная забота, которая тоже доставила немало недовольства придворным.
Букингемский дворец
Служанки что-то доделывали в наряде королевы, а принц стоял, глядя в окно. Стекла окон королевского гардероба не мылись, видно, давным-давно, но и через грязное тусклое стекло Альберт что-то разглядел. Он подошел близко, а потом даже открыл раму, с трудом повернув заржавевшую ручку.
– Что ты там такое нашел?
– Мусор.
– Что?!
– Мусор на крыше напротив ваших окон, ваше величество, – голос Альберта насмешлив.
– Откуда он там взялся?
– Как и все остальное в этом дворце – ниоткуда. Если попытаться разобраться, то виновных никогда не найдешь. Обязательно окажется, что именно за эту крышу никто не отвечает.
Виктория насторожилась, то как Альберт говорил, заставляло подозревать, что не все так просто. Но времени обсуждать мусорные вопросы не было, их уже ожидали. И все же, проходя мимо окна, королева бросила взгляда в открытое окно. На крыше прямо напротив него действительно лежала гора мусора, явно образовавшаяся после уборки.
Стало смешно. Подхватив мужа под руку, Виктория поспешила с ним прочь, шепча:
– Дорогой, ты не мог бы разобраться с этим безобразием?
Стоило им выйти из комнаты, как принц остановился как вкопанный, серьезно глядя в глаза супруге:
– Вик, разбираться надо со всем в этом дворце. На его содержание тратятся немыслимые деньги, но большая их часть вылетает на ветер! Не жаль, если бы оставшиеся использовались с толком, но удобств нет ни для кого, везде холодно, грязно, беспорядок… Возможно, я переоцениваю свои силы, но мне кажется, я смогу навести хотя бы относительный порядок.
– Наведи.
– Для этого нужны большие права, всем заведуют слишком высокопоставленные лица…
Договорить он не успел, навстречу королевской чете уже спешили придворные.
– Мы договорим вечером, я многое мог бы тебе сказать.
Немного странное поведение королевы заметили все, Виктория была рассеянной в разговоре и словно приглядывалась к собственному дворцу. Время от времени королева недовольно хмурилась, даже закусывала губу, что означало с трудом сдерживаемый гнев.
Придворные гадали, чем это могло быть вызвано, ведь на супруга, с которым она появилась перед ними, ее величество смотрела вполне благосклонно и даже каким-то чуть виноватым взглядом. Наконец, прошелестело по поводу мусора на крыше.